возглавляла Итальянский театр. Великолепное созвездие имен украшало тогда 
парижскую сцену: Каталани, Зонтаг, Паста, ШредерДевриент, Луиза Виардо, Мария 
Малибран. Но всемогущий Россини помог получить молодой певице ангажемент в 
«Опера комик». Последовали выступления в «Семирамиде», затем в «Анне Болейн» и 
«Лукреции Борджиа», и Гризи завоевала требовательных парижан. Спустя два года 
она перешла на сцену Итальянской оперы и вскоре по предложению Пасты 
осуществила свою заветную мечту, исполнив здесь партию Нормы.
      С этого момента Гризи встала в один ряд с величайшими звездами своего 
времени. Один из критиков писал: «Когда поет Малибран, мы слышим голос ангела, 
устремленный к небу и разливающийся истинным каскадом трелей. Когда слушаешь 
Гризи, воспринимаешь голос женщины, которая поет уверенно и широко, – голос 
человека, а не флейты». Что верно, то верно. Джулия – само воплощение здорового,
 оптимистического, полнокровного начала. Она стала в известной степени 
предвестницей нового, реалистического стиля оперного пения.
      В 1836 году певица стала женой графа де Мелей, но артистическую 
деятельность не прекратила. Ее ждут новые триумфы в операх Беллини «Пират», 
«Беатриче ди Тенда», «Пуритане», «Сомнамбула», Россини «Отелло», «Женщина 
озера», Доницетти «Анна Болейн», «Паризина д'Эсте», «Мария ди Рохан», 
«Велизарий». Широкий диапазон голоса позволял ей практически с одинаковой 
легкостью исполнять и сопрановые, и меццосопрановые партии, а исключительная 
память – разучивать новые роли с поразительной быстротой.
      Гастроли в Лондоне принесли неожиданную перемену в ее судьбу. Она пела 
здесь с известным тенором Марио. Джулия и раньше выступала с ним и на сценах 
Парижа, и в салонах, где собирался весь цвет парижской художественной 
интеллигенции. Но в столице Англии она впервые понастоящему узнала графа 
Джованни Маттео де Кандиа – таково было настоящее имя ее партнера.
      Граф в юности, отказавшись от семейных титулов и земельных угодий, стал 
участником национальноосвободительного движения. Окончив Парижскую 
консерваторию, молодой граф под псевдонимом Марио начал выступать на сцене. Он 
быстро стал знаменит, объездил всю Европу, и немалую часть своих огромных 
гонораров отдавал итальянским патриотам.
      Джулия и Марио полюбили друг друга. Муж певицы не возражал против развода,
 и влюбленные артисты, получив возможность соединить свою судьбу, остались 
неразлучными не только в жизни, но и на сцене. Выступления семейного дуэта в 
операх «Дон Жуан», «Свадьба Фигаро», «Тайный брак», «Гугеноты», а позднее и в 
«Трубадуре» вызывали овации публики повсюду – в Англии, Германии, Испании, 
Франции, Италии, в Америке. Гаэтано Доницетти написал для них одно из самых 
солнечных, оптимистических своих творений – оперу «Дон Паскуале», увидевшую 
свет рампы 3 января 1843 года.
      С 1849 по 1853 год Гризи вместе с Марио многократно выступала в России. 
Русские зрители слышали и видели Гризи в партиях Семирамиды, Нормы, Эльвиры, 
Розины, Валентины, Лукреции Борджиа, донны Анны, Нинетты.
      Партия Семирамиды не входит в число лучших партий написанных Россини. 
Исключая недолгое исполнение этой роли Кольбран, в сущности, до Гризи не было 
выдающихся исполнительниц. Один из рецензентов писал, что в предшествующих 
постановках этой оперы «Семирамиды не было… или, если хотите, была какаято 
бледная, бесцветная, безжизненная фигура, мишурная царица, между поступками 
которой не было никакой связи, ни психологической, ни сценической». «И вот 
наконец она предстала – Семирамида, величественная владычица Востока, осанка, 
взгляд, благородство движений и поз – Да, это она! Женщина страшная, натура 
громадная…»
      А. Стахович вспоминает: «Прошло тому пятьдесят лет, а я не могу забыть ее 
первого выхода…» Обычно Семирамида, сопровождаемая пышным кортежем, появляется 
медленно на тутти оркестра. Иначе поступила Гризи: «…вдруг стремительно выходит 
полная черноволосая женщина, в белой тунике, с прекрасными, обнаженными до плеч 
руками; низко поклонилась она жрецу и, повернувшись чудным античным профилем, 
стала перед пораженной ее царственной красотой публикой. Загремели аплодисменты,
 крики: браво, браво! – не дают ей начать арию. Гризи продолжала стоять, сияя 
красотой, в своей величественной позе и не прервала поклонами публике своего 
чудесного вступления в роль».
      Особый интерес представляло для петербургских зрителей выступление Гризи 
в опере «Пуритане». До той поры непревзойденной исполнительницей роли Эльвиры в 
глазах меломанов оставалась Э. Фреццолини. Впечатление, произведенное Гризи, 
было ошеломляющим. «Забыты были все сравнения… – писал один из критиков, – и 
все бесспорно сознались, что лучшей Эльвиры у нас еще не было. Очарование ее 
игры увлекло всех. Гризи придала этой роли новые оттенки изящества, и созданный 
ею тип Эльвиры может служить образцом для ваятелей, живописцев и поэтов. 
Французы и итальянцы до сих пор не решили спорного вопроса: одно ли пение 
должно преобладать в исполнении оперы, или на первом плане остается главное 
сценическое условие – игра. Гризи в роли Эльвиры решила вопрос в пользу 
последнего условия, доказав удивительным выполнением, что на сцене первое место 
занимает актриса. В финале первого акта сцена сумасшествия ведена была ею с 
таким высоким искусством, что, исторгая слезы у самых равнодушных зрителей, она 
заставила всех удивляться своему таланту. Мы привыкли видеть, что сценическое 
сумасшествие отличается резкими, угловатыми пантомимами, беспорядочными 
движениями и блуждающими взорами. Гризи – Эльвира научила нас, что благородство 
и изящество движений может и должно быть нераздельно в сумасшествии. Гризи тоже 
бегала, бросалась, становилась на колени, но все это было облагорожено… Во 
втором акте в знаменитой своей фразе: „Возвратите мне надежду или дайте 
умереть!“ Гризи изумила всех совершенно отличным своим колоритом музыкального