частью я сидел дома, пел гаммы ежедневно, разучивал роли и ездил в театр».
      Петров и в дальнейшем был первоклассным исполнителем западноевропейского 
оперного репертуара. Характерно, что он регулярно принимал участие в спектаклях 
итальянской оперы. Вместе со своими зарубежными коллегами он пел в операх 
Беллини, Россини, Доницетти и здесь обнаруживал свои широчайшие артистические 
возможности, актерское мастерство, чувство стиля.
      Его свершения в зарубежном репертуаре вызывали искренние восторги 
современников. Стоит привести строки из романа Лажечникова «Басурман», где речь 
идет об опере Мейербера: «Помните ли вы Петрова в „РобертеДьяволе“? И как не 
помнить! Я видел его в этой роли только раз, и до сих пор, когда думаю о нем, 
меня преследуют звуки, будто отзывы из ада: „Да, покровитель“. И этот взгляд, 
от обаяния которого душа ваша не имеет силы освободиться, и это шафранное лицо, 
исковерканное беснованием страстей. И этот лес волос, из которого, кажется, 
выползти готово целое гнездо змей…»
      А вот что писал А.Н. Серов: «Полюбуйтесь, с какой душой выполняет Петров 
свое ариозо в первом акте, в сцене с Робертом. Доброе чувство отеческой любви 
разноречит с характером адского выходца, поэтому придать естественность этому 
сердечному излиянию, не выходя из роли, – дело трудное. Петров здесь и во всей 
роли вполне победил это затруднение».
      Серов особо отметил в игре русского актера то, что выгодно отличало 
Петрова от других выдающихся исполнителей этой роли, – умение найти 
человечность в душе злодея и подчеркнуть ею губительную силу зла. Серов 
утверждал, что Петров в роли Бертрама превзошел и Ферзинга, и Тамбурини, и 
Формеза, и Левассера.
      За творческими успехами певца внимательно следил композитор Глинка. Ему 
импонировал богатый звуковыми оттенками голос Петрова, в котором сочеталась 
мощь густого баса с подвижностью легкого баритона. «Голос этот напоминал низко 
стелющийся звук громадного отлитого из серебра колокола, – пишет Львов. – На 
высоких нотах он сверкал, как сверкают зарницы в густой темноте ночного неба». 
Имея в виду творческие возможности Петрова, Глинка и написал своего Сусанина.
      27 ноября 1836 года – знаменательная дата премьеры оперы Глинки «Жизнь за 
царя». То был звездный час Петрова, – он гениально раскрыл характер русского 
патриота.
      Вот только два отзыва восторженных критиков:
      «В роли Сусанина Петров воспрянул во весь рост своего громадного таланта. 
Он создал вековечный тип, и каждый звук, каждое слово Петрова в роли Сусанина 
перейдут в отдаленное потомство».
      «Драматичность, глубокое, искреннее чувство, способное доходить до 
потрясающей патетичности, простота и правдивость, горячность – вот что сразу 
выдвинуло Петрова и Воробьеву на первое место в ряду наших исполнителей и 
заставило русскую публику ходить толпами на представления „Жизни на царя“».
      Всего Петров спел партию Сусанина двести девяносто три раза! Эта роль 
открыла новый, наиболее значительный этап в его биографии. Путь ему пролагали 
великие композиторы – Глинка, Даргомыжский, Мусоргский. Как и самим авторам, 
ему в одинаковой степени были подвластны и трагические, и комические роли. Его 
вершины, вслед за Сусаниным, – Фарлаф в «Руслане и Людмиле», Мельник в 
«Русалке», Лепорелло в «Каменном госте», Варлаам в «Борисе Годунове».
      Об исполнении партии Фарлафа написал композитор Ц. Кюи: «Что сказать о 
гне Петрове? Как выразить всю дань удивления к его необыкновенному таланту? 
Как передать всю тонкость и типичность игры; верность выражения до мельчайших 
оттенков: умное в высшей степени пение? Скажем только, что из числа многих 
ролей, так талантливо и самобытно созданных Петровым, роль Фарлафа – одна из 
самых лучших».
      И В.В. Стасов справедливо считал исполнение Петровым роли Фарлафа 
образцом, по которому должны равняться все исполнители этой роли.
      4 мая 1856 года Петров впервые исполняет роль Мельника в «Русалке» 
Даргомыжского. Критика так расценивала его игру: «Смело можно сказать, что гн 
Петров созданием этой роли приобрел несомненно сугубое право на титул артиста. 
Мимика его, искусная декламация, необычайно ясное произношение… мимическое 
искусство доведено у него до такой степени совершенства, что в третьем действии 
при одном его появлении, не слыхав еще ни одного слова, по выражению лица, по 
судорожному движению его рук ясно, что несчастный Мельник помешался».
      Еще через двенадцать лет можно прочитать такой отзыв: «Роль Мельника 
принадлежит к числу трех бесподобных типов, созданных Петровым в трех русских 
операх, и едва ли его художественное творчество не достигло в Мельнике высших 
пределов. Во всех разнообразных положениях Мельника, в которых у него 
обнаруживается жадность, низкопоклонство перед Князем, радость при виде денег, 
отчаяние, умопомешательство, Петров равно велик».
      К этому надо добавить, что великий певец был и неповторимым мастером 
камерновокального исполнительства. Современники оставили нам немало 
свидетельств об удивительно проникновенной интерпретации Петровым романсов 
Глинки, Даргомыжского, Мусоргского. Наряду с гениальными творцами музыки Осипа 
Афанасьевича смело можно назвать основоположником русского вокального искусства 
как на оперной сцене, так и на концертной эстраде.
      Последний и необычайный по интенсивности и блеску взлет артиста относится 
к 70м годам, когда Петров создал ряд вокальносценических шедевров; в их числе 
– Лепорелло («Каменный гость»), Иван Грозный («Псковитянка»), Варлаам («Борис 
Годунов») и др.
      До конца дней своих Петров не расставался со сценой. По образному 
выражению Мусоргского, он «на смертном одре роли свои дозором обходил».