тиран голоса“, – сказала ему Каролина. „Эти столь высокие ноты, – просила его 
Генриетта, – не могли бы вы заменить их?“ Композитор отказывается изменить хотя 
бы малейшую деталь, сделать малейшую уступку итальянской манере, заменить 
однуединственную ноту. Тем не менее Генриетте разрешено петь ее партию mezzo 
voce. Об этом сотрудничестве молодые женщины сохранили самое волнующее 
воспоминание, много лет спустя они признавались, что каждый раз входили в 
комнату Бетховена с тем же чувством, с каким верующие переступают порог храма».
      В том же году Зонтаг ждут триумфы в Лейпциге в спектаклях «Вольного 
стрелка» и «Эврианты». В 1826 году в Париже певица исполнила партии Розины в 
«Севильском цирюльнике» Россини, ослепив разборчивую публику своими вариациями 
в сцене урока пения.
      Слава певицы растет от выступления к выступлению. Одна за другой входят в 
ее гастрольную орбиту новые европейские города. В последующие годы Зонтаг 
выступает в Брюсселе, Гааге, Лондоне.
      Очаровательный князь ПюклерМускау, встретив артистку в Лондоне в 1828 
году, был ею сразу покорен. «Если бы я был королем, – говаривал он, – я 
позволил бы себе увлечься ею. У нее вид настоящей маленькой плутовки». Пюклер 
искренне восхищается Генриеттой. «Она танцует как ангел; она невероятно свежа и 
красива, вместе с тем кротка, мечтательна и самого лучшего тона».
      Пюклер встретил ее у фон Бюлова, слышал в «Дон Жуане», приветствовал за 
кулисами, вновь встретился с ней на концерте у герцога Девонширского, где 
певица поддразнивала князя вполне безобидными выходками. Зонтаг была с 
восторгом принята в английском обществе. Эстергази, Кленуильям воспламеняются 
страстью к ней. Пюклер совершает с Генриеттой прогулки верхом, посещает в ее 
обществе окрестности Гринвича и, окончательно плененный, жаждет жениться на ней.
 Теперь он в ином тоне говорит о Зонтаг: «Поистине замечательно, как эта юная 
девушка сохранила свою чистоту и невинность в подобном окружении; пушок, 
покрывающий кожицу плода, сберег всю свою свежесть».
      В 1828 году Зонтаг тайно обвенчалась с итальянским дипломатом графом 
Росси, который был тогда сардинским посланником в Гааге. Еще через два года 
прусский король возвел певицу в дворянское достоинство.
      Пюклер был настолько глубоко опечален своим поражением, насколько 
позволил его характер. В парке Мускау он поставил бюст артистки. Когда же она в 
1854 году умерла во время путешествия в Мексику, князь воздвиг в ее память в 
Бранице настоящий храм.
      Пожалуй, кульминацией артистического пути Зонтаг стало ее пребывание в 
Петербурге и Москве в 1831 году. Русская аудитория чрезвычайно высоко оценила 
искусство немецкой певицы. О ней восторженно отзывались Жуковский и Вяземский, 
ей посвящали стихи многие поэты. Значительно позднее Стасов отмечал ее 
«рафаэлевскую красоту и грацию выражения».
      Зонтаг действительно обладала голосом редкой пластичности и колоратурной 
виртуозности. Она покоряла современников как в операх, так и на концертных 
выступлениях. Соотечественники певицы не зря называли ее «немецким соловьем».
      Быть может, поэтому ее особое внимание и во время московских гастролей 
привлек известный романс Алябьева. Об этом подробно рассказывает в своей 
интересной книге «Страницы жизни А.А. Алябьева» музыковед Б. Штейнпресс. «Ей 
очень полюбилась русская песнь Алябьева „Соловей“, – писал своему брату 
московский директор А.Я. Булгаков и приводил слова певицы: – „Ваша прелестная 
дочь на днях пела мне ее, и она мне очень понравилась; надо аранжировать 
куплеты в виде вариаций, эта ария очень любима здесь, и я хотела бы ее петь“. 
Все очень одобрили ее мысль, и… решено, что она будет петь… „Соловья“. Она тут 
же сочинила одну вариацию прекрасную, и я осмелился ей аккомпанировать; она 
никак не верит, что я не знаю ни одной ноты. Все стали разъезжаться, я остался 
у нее почти до четырех часов, она еще раз повторяла слова и музыку „Соловья“, 
очень вникнув в эту музыку, и, верно, всех восхитит».
      Так оно и случилось 28 июля 1831 года, когда артистка исполнила романс 
Алябьева на балу, устроенном в ее честь московским генералгубернатором. 
Восторги восторгами, а все же в великосветских кругах к профессиональной певице 
не могли не относиться свысока. Об этом можно судить по одной фразе из 
пушкинского письма. Выговаривая жене за посещение одного из балов, поэт писал: 
«Я не хочу, чтобы жена моя ездила туда, где хозяин позволяет себе невнимание и 
неуважение. Ты не mlle Sontag, которую зовут на вечер, а потом на нее и не 
смотрят».
      В начале 30х годов Зонтаг оставила оперную сцену, однако продолжала 
выступать в концертах. В 1838 году судьба вновь привела ее Петербург. На 
протяжении шести лет ее муж, граф Росси, был здесь посланником Сардинии.
      В 1848 году материальные затруднения заставили Зонтаг вернуться в оперный 
театр. Несмотря на длительный перерыв, последовали ее новые триумфы в Лондоне, 
Брюсселе, Париже, Берлине, а потом и за океаном. Последний раз ее слушали в 
мексиканской столице. Там она скоропостижно скончалась 17 июня 1854 года.
      
ОСИП ПЕТРОВ
(1807–1878)
      
      «Художник этот может быть одним из создателей русской оперы. Только 
благодаря таким певцам, как он, наша опера могла занять высокое место с 
достоинством выдержать конкуренцию же с итальянской оперой». Так определил В.В. 
Стасов место Осипа Афанасьевича Петрова в развитии национального искусства. Да, 
на долю этого певца выпала поистине историческая миссия – он стал у истоков 
отечественного музыкального театра, вместе с Глинкой заложил его фундамент.