со всей стремительностью, с какой были способны его летучие отряды. «Встаньте, 
дети зулу, ваш час настал! – напутствовал он своих воинов. – Уничтожьте всех!»
      Семь тысяч зулусов с боевым кличем «Байете!» ринулись в атаку. Половина 
ндвандве погибла на берегу, другие потеряли оружие на переправе. В распоряжении 
Сошангане остались лишь те, кто успел переправиться, и часть «гвардии». Осколки 
армии распались на отдельные группки беглецов.
      Двум полкам Чака дал особое задание – быстро идти к краалям ндвандве и 
захватить вождя Звиде и его жестокую мать. Узнав об опасности, Звиде поспешил 
укрыться с группой единоплеменников на севере, среди племен бавелу, и именно 
там его настигла смерть. Он стал жертвой женщинывождя Мжанжи, которая 
командовала маленьким кланом бапеди. Окружавшие ее племена боялись с ней 
связываться, потому что Мжанжи могла наслать порчу на любого. У нее было четыре 
груди, причем такие длинные, что она забрасывали их за спину и могла кормить 
сидящего за спиной ребенка. По преданию, она была бессмертна, и любому 
страннику, взглянувшему на нее, грозила гибель. Но она потратила всю свою магию 
против Звиде, который вскоре умер.
      Сошангане спешно отступил, уводя с собой ядро уцелевших войск. Ему 
удалось добраться до португальских владений в Мозамбике и основать там 
государство Газа, или Шангана, не попавшее под влияние Чаки.
      Отныне владения зулу простирались от Понголы до Тугелы и от океана до 
Кровавой реки. Территория клана со ста квадратных миль увеличилась до 11 500, а 
армия выросла с 350 до 20 тысяч воинов. На этой территории десятки вождей 
покоренных кланов получили статус, поставивший их выше прежнего положения. 
Население стало малопомалу отождествлять себя с зулусами!
      В центральной части своей территории Чака распорядился построить 
несколько крупных военных краалей – Гибисеку, Булавайо, Нобамба Изихлебе, 
Мбелебеле и Дукуза. Это была система опорных пунктов, призванных быть 
поддержкой регулярной армии. Каждый из них имел округлую форму, и против входа 
располагалась «королевская часть». По обе стороны загона для скота находились 
хижины воинов. Гибисегу был более трех миль в окружности и насчитывал 1400 
хижин. Каждым поселением командовал военный вождь – индуна, назначенный лично 
Чакой. Там же был сераль для женщин верховного правителя во главе с главной 
женой, которая пользовалась огромным авторитетом наравне с индуной.
      Напомним еще раз, что Чака сам никогда не женился и официально эти 
женщины считались его наложницами.
      В таких поселениях собиралась молодежь со всех краалей. Сначала молодых 
людей использовали как пастухов и носильщиков щитов и циновок, а потом 
направляли в соответствующий полк.
      Концентрация власти и полная зависимость армии от Чаки вывели его за 
пределы статуса обычного бантусского вождя. Но четкая организация действовала 
лишь в тех районах, где был возможен непосредственный контроль из центра. Вне 
его вожди хотя и платили дань и признавали вассальную зависимость, но часто 
нарушали законы, установленные Чакой. Они были достаточно автономны и 
командовали силами, состоящими из своих племенных резервов. Это неминуемо 
должно было вызвать сепаратистские тенденции, и в 1821 году состоялся такой 
«исход» – от Чаки отделился клан кумало во главе с Мзиликази. Его история 
станет темой отдельного рассказа.
      Реорганизация общества на рельсах войны сопровождалась и перестройкой 
сознания. Гостеприимство и наивное любопытство, когда любого чужеземца окружала 
толпа гомонящих людей всех возрастов, выпрашивавших подачки и ощупывавших 
одежду, сменились более сдержанным отношением, граничащим с подозрением. На это 
ушли годы. Гордость, даже равнодушие к человеческой жизни, культивировавшиеся 
Чакой, соседствовали с железной дисциплиной, порядком, аккуратностью, которые 
привлекли внимание первых европейцев в этих краях.
      Рекруты из всех племен и кланов перемешивались в армии, создавая 
«атмосферу лояльности» власти великого вождя, выхолащивая сепаратистские 
настроения. Живя и воюя вместе, они сливались в один народ. Тщеславные молодые 
воины, отличившиеся в бою, быстро продвигались по службе; местные вожди не в 
состоянии были создать серьезную оппозицию центральной власти. Зулу – диалект 
нгуни – стал объединяющим средством общения для всего региона, народ стал 
называть себя амазулу, а не наследниками прежних этнических и политических 
образований.
      Нгуни оказались лучшими преемниками и носителями новых изменений. Такой 
«взлет» зулусов многие исследователи пытались объяснить поразному.
      Однако истина кроется в уникальном сочетании различных факторов, когда 
организаторский и полководческий талант Чаки проявился в нужное время и в 
нужном месте. Чака сумел понять сложную ситуацию и использовать свои 
способности в нужном русле – в противоположность юным нгуни, у которых тоже 
имелись предпосылки для коренных перемен, но они так и остались политически 
раздробленными. У южных нгуни был свой талантливый и храбрый вождь Макоме, но 
он так и не смог перерасти от лидера отдельных племен в вождя крупного 
государственного образования, не смог преодолеть инерции вождей и самих жителей,
 не пожелавших объединяться.
      А Чака смог!
      В 1820 году, переправившись через реку Буффало, его импи напали на два 
больших клана – тембу (вождь Нгоса) и куну (вождь Макингване). Расселив вновь 
влившихся к нему людей на землях ндвандве, Чака таким образом захватил весь 
Наталь. Племена и кланы, не пожелавшие сливаться с зулусами, бежали на юг, где 
от беженцев уже страдали коса, теснимые белыми поселенцами…
      К 1824 году все было кончено: на сотни миль к югу от Тугелы не осталось