вперед и открыла огонь по русской коннице с фланга.
      Русский летописец утверждает, что Челяднин из зависти не помог Голице. 
Поэтому русская конница была сбита, а Острожский сам с литовцами преследовал ее 
и даже врубился в основные русские силы. Далее, опять же по утверждениям 
летописи, Голица не помог Челяднину. Тем не менее основные силы московского 
войска устояли.
      Левофланговый отряд московской конницы пошел в атаку и столкнулся с 
правым флангом литовской первой линии. Одни историки утверждают, что русские 
успешно опрокинули литовскую конницу и преследовали ее. Например, многие 
считают, что литовцы после упорного сопротивления намеренно обратились в 
бегство и подвели русских под свои пушки. Как бы то ни было, но залп литовской 
артиллерии смял преследующих, привел их в расстройство. То ли русская конница, 
уклоняясь от огня, взяла левее, то ли сыграл свою роль контрудар польских 
латников, но весь левофланговый конный отряд московского войска был прижат к 
болотам у Крапивны и там уничтожен. Река Крапивна была буквально запружена 
телами москвитян, которые в бегстве бросались в нее с крутых берегов.
      Согласно летописи, Голица вновь подвергся нападению, и «Челяднин опять 
выдал последнего». Скорее всего, Голица продолжал сопротивляться со своим 
отрядом, а Челяднин тянул время, готовясь к общей атаке всеми своими тремя 
линиями. Может быть, он решал, куда ударить: прямо перед собой – а польские 
латники как раз подставили ему фланг, загнав русских в Крапивну, – или идти на 
помощь Голице.
      В итоге польские латники повторили свою атаку, но теперь ударили по 
главным русским силам. Московское войско дрогнуло и побежало.
      Король Сигизмунд, с радостью извещая магистра Ливонского ордена об 
Оршинской победе, писал, что в плен взяты 8 верховных воевод, 37 второстепенных 
начальников и 1500 дворян. Всего убито было якобы 30 000 из 80тысячного войска.
 Более точные польские источники сообщают, что всего в войне было захвачено 611 
пленных. Что касается убитых, то гибель левофлангового конного отряда русских 
сомнений не вызывает, но вряд ли он состоял из 30 000 человек. А остальное 
московское войско, преимущественно конное, после удара польских латников, 
скорее всего, рассеялось, понеся минимальные потери. Впрочем, последствия 
сражения признавали страшными и московские источники.
      Естественно, про победу Острожского над Москвой узнала вся Европа. Ее 
праздновал папа римский, а император Максимилиан стал защитником интересов 
Великого Княжества Литовского на Западе. В 1518 году, убеждая магистра 
немецкого Ордена не помогать Москве вести захватнические войны, он написал: 
«Цельность Литвы… полезна для всей Европы, могущество Московии – опасно». В 
европейские хрестоматии по военной истории Оршинская битва вошла как образец 
победы малочисленного войска над численно превосходящим врагом. А в Беларуси, 
которая тогда входила в состав Великого Княжества Литовского, Оршинскую битву 
воспевала историческая народная песня, прославляли летописцы…
      И всетаки надо попытаться разобраться.
      Отвоевав у Литвы Смоленск, Василий III для развития успеха двинул войска 
на запад. Сражение 8 сентября – одно из немногих в той войне, где одержало верх 
Великое Княжество Литовское. Письменные свидетельства современников о битве 
противоречивы, но позволяют все же представить ее ход.
      Еще раз о силах сторон. Источники сходятся в одном – польсколитовское 
войско насчитывало 30–35 тысяч человек, хотя, возможно, и эта цифра несколько 
завышена. Силы московских воевод польский король и великий князь литовский 
Сигизмунд I в письме, извещавшем ливонского магистра об оршинской победе, 
определяет в 80 тысяч человек. Эту же цифру он называет в послании папе Льву X, 
изданном в Риме в том же 1514 году.
      В действительности 80тысячного московского войска быть тогда просто не 
могло. Историки справедливо считают такую цифру сильно завышенной в устах 
монархапобедителя.
      В тот год русские войска действовали на нескольких направлениях, 
готовились отразить вторжение конницы крымского хана на южных границах. Кроме 
того, часть войск находилась в ставке Василия III в городе Дорогобуже и стояла 
гарнизоном в Смоленске. Польсколитовским войском командовал князь Константин 
Острожский, едва ли не самый прославленный полководец Литвы после Витовта, 
которого еще в дореволюционной энциклопедии под редакцией С.Н. Южакова 
справедливо называли «защитником православия южнорусской народности». В свое 
время под его знаменами крымскому хану были нанесены три поражения. И с 
московским войском Острожский также уже встречался в 1500 году на реке Ведрошь, 
где он проиграл сражение равному по численности московскому войску. А сам 
оказался плену и в 1506 году дал обещание перейти на службу к… Москве. Правда, 
получив чин боярина и назначение командовать несколькими пограничными отрядами 
на юге, через год бежал.
      При Орше московским войском по традиции командовало двое – Михаил 
ГолицаБулгаков и Иван Челяднин. Оба имели немалый военный опыт, но… враждовали 
между собой. Или, как говорили в то время, «местничали». Потому у русского 
войска в этом сражении не оказалось единого командования и, что самое главное, 
не было согласованности в действиях обеих частей. После проигранной битвы по 
указанию Василия III был произведен разбор обстоятельств этого поражения. 
Подробный рассказ о происшедших событиях был документирован в Устюжском 
летописном своде. Другие свидетельства лишь в деталях расходятся с этой 
летописью.
      Как считают историки, число в 30 000 потерь сомнительно, поскольку в те 
времена число погибших простых воинов никто не считал. Тогда как знатных воинов