путешествия на «Байкал», несказанно обрадовав своим рассказом Невельского.
      15 июля Геннадий Иванович сам на вельботе с двумя шлюпками отправляется в 
плавание. С ним три офицера, врач и 14 матросов. Проведены измерения глубин, 
выполнено несколько астрономических определений координат, а в результате 
выявлен фарватер на Амуре.
      22 июля Невельской со своей командой достиг того места, где берег 
материка ближе всего подходит к сахалинскому. «Здесь, — писал он в отчете, — 
между скалистыми мысами на материке, названными мною Лазарева и Муравьева, и 
низменным мысом Погоби на Сахалине, вместо найденного Крузенштерном, Лаперузом, 
Браутоном и в 1846 году Гавриловым низменного перешейка, мы открыли пролив 
шириною в 4 мили и с наименьшей глубиной 5 саженей… Мы возвратились обратно и, 
проследовав открытым нами Южным проливом, не теряя нити глубин, выведших нас из 
Татарского залива в лиман, направились вдоль западного берега Сахалина».
      Прежде чем вернуться с радостной вестью об открытии в Охотск, Невельской 
проводит съемку и опись югозападного побережья Охотского моря, что предписано 
было инструкцией. Описаны несколько островов, длинный залив, перегороженный 
песчаными намывными барами (подводными валами), измерены глубины. Найден тот 
участок залива, в который могли бы заходить суда без риска сесть на мель. 
Невельской назвал его заливом Счастья.
      Тем временем генералгубернатор Муравьев отправил на поиски исчезнувшего 
Невельского своего офицера М.С. Корсакова на шхуне «Кадьяк». Корсаков ни с чем 
возвратился в Аян, где на транспорте «Иртыш» находился сам генералгубернатор. 
И вдруг на входе в бухту показался «Байкал». Муравьев помчался ему навстречу на 
вельботе, и Невельской прокричал ему с борта транспорта: «Сахалин — остров! 
Вход в лиман и реку Амур возможен для морских судов с севера и юга!» Так было 
рассеяно вековое заблуждение.
      
ТИБЕТ — ГИМАЛАИ — ЭВЕРЕСТ
(Тенцинг Норгей)
      
      30 марта 1624 года в верховья священной реки индусов Ганга проник монах 
католического ордена иезуитов, португалец Антон Андради (Антонио де Андраде) с 
целью организации христианской миссии в горной стране. Из Дели он прошел через 
Хардвар в Гарвал к одному из истоков священного Ганга — Бадринат. Он был первым 
из европейцев, кто перешел через западную часть Гималаев. Отважный монах 
поднялся на перевал в Кумаонских Гималаях. Четыре месяца провел он в горах и в 
начале августа вышел на высокогорную равнину югозападного Тибета. Он с ужасом 
описал эту холодную пустыню, где постоянно идет снег, а передвигаться по ней 
можно лишь два месяца в году. И все же он основал свою миссию в Тибете, в 
городе Чапранге, действовавшую в течение 16 лет, до 1641 года. Она стала базой 
для путешествий, которые иезуиты совершали в Тибете и в Западных Гималаях, 
проповедуя «слово Божие», а заодно собирая сведения по географии и этнографии.
      Еще два португальских иезуита — Жуан Кабрал и Эстеван Касема прошли в 
Восточные Гималаи до того места, где на 26° с.ш. Брахмапутра поворачивает, 
огибая с востока цепь Гималаев. Здесь, в небольшом городке, они пережили 
сильнейшую лихорадку, но, находясь в очень тяжелом состоянии, все же 
поправились и в конце февраля 1627 года прошли в высокогорную страну Бутан.
      Об этой стране (маленькой, но все же чуть большей, чем Швейцария или 
Дания), населенной тибетским племенем бхотия, и сейчас известно немного. Два 
монаха прожили в ней почти год. Затем они по заснеженным перевалам перешли 
через Гималаи. В январе 1628 года они дошли до города Шигаузе в верхнем течении 
Брахмапутры. Касселла остался там на год, а потом через Бутан вернулся к месту 
поворота Брахмапутры. В это время его спутник Кабрал прошел в Непал и в 
Северную Индию. Два удивительно смелых и выносливых португальских монаха 
собрали очень много ценных сведений в совершенно незнакомых европейцам, 
труднодоступных краях. Но их отчеты были обнаружены в архивах Ватикана лишь 
через 300 лет после их путешествия.
      Для поддержки к двум иезуитам в 1631 году прибыл еще один португальский 
монах — Франсишку Азиведу. Он получил разрешение посетить город Лех в верховьях 
Инда, прорывающегося между отрогами Гималаев и Гиндукуша. Азиведу присоединился 
к купеческому каравану, прошел с ним в Лех по суровому высокогорному плато 
между заснеженными хребтами Ладакх и Заскар.
      «…И не видно на всей этой земле… — записал он, — ни одного дерева». 
Только к концу октября дошел караван до Леха. Азиведу был первым европейцем, 
сообщившем о чае, привозимом из Китая: «Листья варят в воде, в каменных горшках 
с какимто маслом и небольшим количеством молока, и этот черный бульон пьют 
горячим, как только можно».
      На обратном пути Азиведу пересек Западные Гималаи, перешел через 
несколько перевалов, едва не погиб в глубоких снегах, потерял на время зрение 
(видимо, от снежной слепоты). 3 января 1632 года он вернулся в город Агру, из 
которого вышел четыре месяца назад. Он прошел более 700 километров по неведомым 
горам.
      Несомненно, португальские монахииезуиты: Андради, Кабрал, Каселла и 
Азиведу были первооткрывателями Гималаев и Тибета со стороны Европы. Первыми 
европейцами, побывавшими в столице Тибета Лхасе, были тоже монахи — Иоганн 
Грюбер и Альбер д'Орвилль. 13 апреля 1661 года они выехали из Пекина, где еще в 
1601 году была основана миссия иезуитов. Им нужно было попасть в Индию, и они 
двинулись туда через Тибет. Через два месяца были на границе загадочной страны. 
И пошли к озеру Кукунор, а затем через Тибетское нагорье — в Лхасу. Прибыли 
туда 8 октября, проведя в пути больше пяти месяцев. В Лхасе они прожили полтора