Ермака» — Владимира Атласова. А может быть, еще и до того, как высадился на ее 
берегу спутник Дежнева Федот Попов.
      Был такой енисейский казак Иван Иванов Камчатой. Фамилия его, а вернее — 
прозвище, происходила, возможно, от названия камчатой ткани, из которой шили 
свои кафтаны сибирские казаки. Камчаткой названа была сначала речка, по которой 
Иван Камчатой совершал свои неоднократные походы с Индигирки на Колыму. А потом 
он оказался в составе отряда Федора Чюкчиева, который перешел с Омолона на 
Пенжину, где построено зимовье. Узнав о том, что за Гижигинским заливом можно 
поживиться «рыбьим зубом» (моржовыми клыками), Иван Камчатой туда направился.
      Наверное, он пересек перешеек, соединяющий полуостров с материком 
(Парапольский дол), и обитавшие там коряки или ительмены могли по его прозвищу 
назвать свою самую большую реку Камчаткой. Потом это название распространилось 
и на весь полуостров.
      
БАЙКАЛ, АМУР И «ТЕПЛЫЙ ОКЕАН»
(от Байкала до Тихого океана)
      
      Кондратий Мясин ближе всех подошел к Байкалу осенью 1640 года. Только 
один хребет, со склонов которого стекали Лена и КиренгаЛамский, отделял его от 
озераморя Ламы. Но он повернул оленей назад, потому что уже надвигалась зима.
      Не прошло и трех лет, как зимовавший в устье Киренги Курбат Иванов с 
отрядом (74 человека) подошел к западному берегу Байкала в районе залива, 
называемого сейчас Малым морем, где совсем недалеко, посреди озера, виднелся 
остров — Ольхон. Это произошло летом 1642 года.
      После небольшого сражения с бурятами Курбат Иванов выбрался на Ольхон и 
там остался, а Семена Скорохода и половину своего отряда отправил на лодках 
вдоль берега к северной оконечности озера, где впадает в него Верхняя Ангара. 
Там оставил Скороход зимовье, а с половиной отряда прошел по озерному льду 
вдоль восточного берега, обозначенного лесистым Баргузинским хребтом и, не 
доходя устья Баргузина, погиб в бою с бурятами. Но более 600 км побережья 
Байкала было им открыто. А зимовье на Верхней Ангаре превратилось в город 
Верхнеангарск, хотя произошло это уже в середине XX века.
      Курбат Иванов составил «чертеж Байкалу и в Байкал падучим рекам и 
землицам», но он был утерян. Сохранилась его карта верхней Лены и Байкала, 
составленная им в 1645 году.
      Вслед К. Иванову в 1643 году прибыл большой отряд (из 100 человек) 
Василия Колесникова. Перезимовав у истока Ангары, он пошел на верхнюю Ангару. 
Отсюда дальше, на восток, в Забайкалье, он послал Константина Москвитина и трех 
казаков. По льду озера на санях с парусом быстро домчались они до Баргузинского 
залива и пошли в горы — вверх по долине Баргузина. По глубокому снегу через 
таежные дебри поднялись на гребень Икатского хребта и спустились к истокам 
Витима. От них пошли на юг, к истокам Уды, и по ней добрались до Селенги, самой 
большой из более 300 рек, впадающих в Байкал и берущей начало в Монголии. 
Василий Колесников узнал, что в шести днях верховой езды от этих мест протекает 
река Онон с многолюдным населением на ее берегах. Сливаясь с Ингодой, она 
образует Шилку, левую составляющую великой реки Амур, текущей в Тихий океан.
      В Енисейске уже четыре года не получали никаких известий о Колесникове. 
Послали ему в помощь на Байкал «сотню» атамана Ивана Похабова. Похабов обогнул 
озеро с юга и дошел до Селенги, где пришлось вступить в настоящую войну с 
бурятами, затянувшуюся на несколько лет. Тем временем, в 1648 году, Иван Галкин 
заложил Баргузинский острог в 50 километрах от устья. Русское поселение острога 
продолжило землепроходческую традицию, начатую в Мангазее. Основана была база 
для дальнейшего продвижения на восток. Отряд Галкина побывал в долине одной из 
рек, впадающей в Витим, и, перевалив Яблоновый хребет, в 1650 году добрался до 
Шилки.
      В 1652 году Иван Похабов, вернувшись к истокам Ангары, поставил зимовье 
на острове Дьячий в устье ее левого притока. Это еще не было основание Иркутска,
 оно произошло в 1661 году, когда был воздвигнут острог на правом берегу Ангары,
 напротив устья Иркута. Этот город сыграл огромную роль в освоении русскими 
Восточной Сибири и Дальнего Востока.
      В Якутске прослышали о даурах, владеющих якобы несметными богатствами. 
Кроме сбора пушнины, дауры, по слухам, добывали в рудниках серебро, медь и 
свинец. Первым сообщил о них Максим Перфильев. Прошло несколько лет, и якутский 
воевода Петр Головин отправляет на Шилку и Шилкор (так именовался Амур) целое 
войско — 133 казака с пушкой и боеприпасами. С казаками пошли еще и «охочие 
люди» — промышленники. Возглавляет отряд «письменный голова» Василий Поярков.
      На шести плоскодонках — «дощаниках» проплыл Поярков против течения по 
Алдану и его притокам, Угуру и Гонаму, преодолевая множество порогов. 
Приходилось останавливаться и перетаскивать лодки по берегу, причем две из них 
были утрачены. Путь был настолько трудным, что до зимы не удалось дойти до 
верховьев рек, текущих в Амур. В предгорьях Станового хребта Поярков оставил на 
зимовку несколько человек, а с остальными пошел по снегу через Становик. Казаки 
стали на лыжи и впряглись в нарты. Сначала вышли к одному из притоков Зеи, 
потом прошли по АмурскоЗейскому плато. И вот они — в Даурии, на 
ЗейскоБуреинской равнине. Дауры — земледельческий народ, находившийся в тесных 
торговых отношениях с Китаем, откуда получали ткани, чай и другие товары.
      Зимовка на Зее для Пояркова и его людей оказалась очень тяжелой: не 
хватало продуктов, начался голод и болезни. Несколько человек умерли, к тому же 
время от времени нападали дауры… Только в мае 1644 года изза Станового хребта 
спустились казаки, зимовавшие на Гонаме с лодками и продовольствием. Поярков