не сиделось потому, что влекли неведомые земли.
      Дойдя до БендерАббаса, он переправился на островной порт Ормуз, у выхода 
из Персидского залива в Индийский океан. Дождавшись оказии, отправился 
моремокеаном в неведомую Индию, имея с собой живой товар — жеребца.
      «И есть тут Индийская страна, и люди ходят все нагие: головы не покрыты, 
груди голы, волосы в одну косу сплетены. Все ходят брюхаты, детей родят каждый 
год и детей у них много. Мужи и жены все нагие и все черные. Я куда хожу, так 
за мной людей много и дивуются белому человеку».
      Его описания иноземных государств просты, деловиты и наиболее подробно 
повествуют о быте и нравах народов, растительном и животном мире. 
Путешественник предпочитает личные впечатления и редко пересказывает местные 
предания и сказки. Приглядывается к незнакомым краям и людям пристально и 
доброжелательно, без высокомерия, но и без подобострастия. Он даже обезьян 
очеловечивает, выставляя их как братьев меньших: «Обезьяны же живут в лесу, и 
есть у них князь обезьянский, ходит со своей ратью. И если их кто тронет, тогда 
они жалуются князю своему, и они, напав на город, дворы разрушают и людей 
побивают. А рать у них, говорят, весьма большая, и язык у них есть свой». 
(Пожалуй, тут звучат отголоски индийского эпоса «Рамаяны», где одно из 
действующих лиц — царь обезьян.)
      Одна из постоянных тем Афанасия — о справедливости: «Земля весьма 
многолюдна и богата, сельские люди очень бедны, а бояре всесильны и утопают в 
роскоши; носят их на серебряных носилках и перед ними водят до 20 коней в 
золотой сбруе; и на конях за ними 300 человек, да пеших 500 человек, да 
трубников 10, да литаврщиков 10 человек, да свирельников 10 человек».
      Есть еще одна характерная особенность путешественника Афанасия Никитина. 
Обычно посетители экзотических стран не жалеют для их описания красноречия и 
фантазии, зачарованные новизной природы, нравов и жизненного уклада местных 
жителей. А Никитин воспринимает дальние страны вполне обыденно. Только родина 
вызывает у него восхищение, представляется ему самой чудесной страной на свете.
      Он отдает должное разным краям («…и в Грузинской земле на все большое 
обилие. И Турецкая земля очень обильна. В Волошской земле обильно и дешево…»). 
Но тут же, точно вспомнив самое дорогое и любимое, восклицает: «Русская земля 
да будет Богом хранима! Боже, сохрани ее! На этом свете нет страны, подобной ей,
 хотя бояре Русской земли несправедливы. Да станет Русская земля 
благоустроенной и да будет в ней справедливость».
      Вот ведь как у Афанасия: родной край знакомый, привычный во всем, и 
власть там несправедливая, и благоустройство недостаточное, там ожидают 
неудачливого купца кредиторы, а всетаки, пройдя за три моря в тридесятое 
царство, не найдешь земли краше и милее, чем Русь.
      Умел Афанасий быстро осваивать чужеземные языки, притерпеться к 
непривычному климату, прилаживаться к чужим обычаям. Его принимали неплохо, и 
даже предлагали в веру «бусурманскую» перейти. Однако он «устремился умом пойти 
на Русь». Бед и опасностей претерпел на обратном пути немало, но достиг родины. 
Свойственна Афанасию одна распространенная русская черта: спокойное, 
рассудительное, благожелательное отношение к представителям других народов — 
пусть даже они непривычно черны телом, или обычаи имеют странные, или иную веру 
исповедуют. Для него все они прежде всего — люди, по сути своей такие же, как 
он.
      Афанасия Никитина можно считать предшественником тех русских 
землепроходцев, которым довелось осуществить дерзновенный подвиг — начать 
освоение Сибири. Приглядываясь к его характеру и складу ума, начинаешь лучше 
понимать, почему так стремительно и основательно продвигались русские по 
великим таежным просторам земли сибирской. Или их более раннее деяние: 
распространение по всей Русской (ВосточноЕвропейской) низменности. Или — более 
позднее: создание крупнейшего в мире многонационального государства — СССР.
      Наконец, книга Афанасия Никитина свидетельствует о том, что средневековая 
Русь была государством высокой культуры. Ведь его «Хождению» предшествует 
приписка в так называемой Львовской летописи (Н75), где сказано, что он, 
«Смоленска не дойдя, умер. А писание то своею рукою написал, и его рукописные 
тетради привезли гости (купцы) к Мамыреву Василию, дьяку великого князя».
      В последующем книга Афанасия неоднократно переписывалась и способствовала 
распространению на Руси знаний о дальних южных странах. Однако желающих 
посетить их не оказалось, потому что Никитин честно признался: «Мне солгали 
псыбусурмане: говорили, что много всяких нужных нам товаров, но оказалось, что 
ничего нет для нашей земли… Перец и краска дешевы. Но возят товар морем, иные 
же не платят за него пошлины, а нам они не дадут провезти без пошлины. А 
пошлины высокие, и на море разбойников много».
      Возможно, отчасти по этой причине интересы русских купцов и князей 
простирались преимущественно на север и восток, откуда выгодно было вывозить, в 
частности, пушнину, сбывая ее в Западной Европе.
      
ЧЕРЕЗ ВСЮ СИБИРЬ: ОТ РЕКИ К РЕКЕ
      
      Трагический исход экспедиции Баренца надолго отбил охоту к новым попыткам 
достичь Китая северным путем. Пришли к выводу о невозможности такого плавания. 
Между тем русские достаточно регулярно бывали на Оби, на побережье полуострова 
Таймыр. Письменные свидетельства о посещении Таймыра относятся к XVI веку. 
Когда в 1619 году был закрыт «мангазейский морской ход» в торговый город на 
реке Таз, наиболее предприимчивые из его обитателей направились на восток, и в 
конце XVI века построили в нижнем течении Енисея Туруханское зимовье. Из него