берегов, а когда в августе пролив освободился ото льда, «кочмара» вышла в море, 
но, попав в полосу льда, снова получила пробоину. Пришлось вернуться в Маточкин 
Шар, где, к счастью, встретилась поморская лодья, на которой Розмыслов и его 
спутники вернулись в Архангельск, привезя с собой первую карту пролива, 
разделившего два острова Новой Земли.
      До 1923 года, когда была учреждена обсерватория в проливе, регулярные 
наблюдения за погодой Ф. Розмыслова были единственным материалом для суждения о 
климате восточного берега Новой Земли. Его работу по съемке берегов продолжал 
адмирал Ф.П. Литке, четыре раза плававший к Новой Земле на военном бриге «Новая 
Земля». Льды не пропустили корабль в Карское море, и удалось только провести с 
палубы брига съемку западного берега, о подобной съемке восточной части 
островов, как заявил Литке, и речи быть не может — это придется делать 
сухопутной партии геодезистов. Сам Литке на берег Новой Земли не высаживался.
      Познакомившись с книгой Литке о его плавании к Новой Земле, молодой 
выпускник Кронштадтского штурманского училища, прапорщик Петр Пахтусов не 
согласился с его выводами. Он знал, что поморы проходили в Карское море. Значит,
 можно завернуть и на восточный берег, по крайней мере, южного острова. Ведь 
еще в середине XVIII века олонецкий помор Савва Лошкин, по поморским преданиям, 
обошел вокруг всей Новой Земли, проведя две зимовки на восточном (карском) его 
побережье. Он не знал, повидимому, ничего о проливе Маточкин Шар. А как раз по 
немуто и можно проникнуть в Карское море, минуя всегда забитые льдами Карские 
Ворота, — решил Пахтусов.
      Но у молодого прапорщика нет никаких средств для экспедиции. И он 
начинает переписку с властями: в 1821 году подал докладную записку в Управление 
генералгидрографа, доказывая, что в Карское море пройти вполне возможно в 
определенные годы, нужно построить карбас по поморскому образцу и назначить на 
него команду человек десять. А там за несколько лет, время от времени зимуя на 
востоке острова, удастся завершить работу, начатую Литке и Розмысловым.
      Правительство медлило с ответом. А тем временем к проекту Пахтусова 
присоединился архангельский ученыйлесовод, смотритель корабельных лесов Петр 
Клоков. Это был один из энтузиастов идеи плавания к устьям сибирских рек. И он 
предложил Пахтусову включить в свою программу еще одну задачу — достигнуть 
устья Енисея.
      Для такой экспедиции нашлись и средства — Клоков заключил договор с 
архангельским купцом и судостроителем Брандтом, поверившим в то, что он станет 
первооткрывателем морского торгового пути на Енисей.
      Было решено строить три судна. Помимо карбаса, которому предстояло 
плавать вдоль восточного берега Новой Земли, строилась шхуна для плавания к 
Енисею. Третьему судну, грузовой лодье, предстояло плавать в Маточкином Шаре, 
Карской губе, между соседними с Новой Землей островами для устройства факторий 
и промысловых становищ. Таков был проект.
      Суда построены на архангельских верфях и спущены на воду. Первого августа 
1832 года карбас «Новая Земля» и шхуна «Енисей» покинули архангельский порт.
      До мыса Канин Нос корабли шли вместе, а дальше «Енисей» под командой 
капитана Кротова вошел в Маточкин Шар, направившись и Карское море. «Новая 
Земля» во главе с Пахтусовым пошла к южному новоземельскому берегу. Выдержав 
сильный шторм и преодолев по разводьям полосу ледяных полей, окутанный туманом 
карбас бросил якорь в губе Ширичихе. От острова Бритвина Пахтусов начал опись 
южных берегов, открытых им и нанесенных впервые на карту.
      Это была неимоверно трудная работа. Требовалось очень точно засекать 
теодолитом все извивы береговой линии. Находясь на корабле, который отчаянно 
качался даже на слабой волне, постоянно сбиваясь с курса, у берега промерялись 
глубины. Этим занимался боцман Федотов, опускавший и поднимавший с матросами 
линь с лотом вручную.
      Время от времени Пахтусов с помощниками высаживался на берег для точного 
определения координат «астрономических пунктов» в полдень он измерял секстантом 
высоту солнца, ночью — высоту луны или время прохождения через меридиан звезд, 
а заодно и магнитное склонение. Возвращаясь на карбас, Пахтусов продолжал 
съемку и опись берегов. Погода никак не благоприятствовала этой работе: туман, 
ветер, дождь, мокрый снег, наступление льдов, угрожающих раздавить судно — все 
это делало работу просто невозможной. В своем дневнике Пахтусов записал: 
«Частые неудачи в описи от туманов и дождей и большей частью от льдов делали 
положение наше для меня несносным. Мысль, что, несмотря на раннее время, 
придется нам зимовать, не увидев восточного берега, меня крайне беспокоила. 
Только примеры предшествующих экспедиций в полярные страны несколько ободряли 
меня».
      Для зимовки избрали крошечную ветхую избу, площадью четыре на четыре, 
случайно обнаруженную в бухте Каменка, в которой, согласно надписи на кресте, 
зимовал в 1759 году промышленник Иванов. Избу отремонтировали, достроили из 
плавника, а карбас вытащили на берег. Зимой Пахтусов проводил (тоже впервые) 
регулярные, через каждые два часа, метеорологические наблюдения. А когда 
появилось солнце и стало немного теплее, он возобновил топографические работы. 
Сделаны открытия неведомых прежде заливов, проливов, островов.
      Особенно много новых географических названий легло на карту Пахтусова во 
время весеннего похода на север вдоль восточного побережья южного острова, 
возвращение из которого по растаявшему снегу было очень опасным и тяжелым. В 
июле, когда вскрылось море, зимовщики погрузились на карбас и продолжили съемку 
берегов, двигаясь на север.
      Вот и вход в Маточкин Шар, а справа по курсу — Карское море, свободное 
ото льдов.