он возобновил органные концерты. С помощью архиепископа Натана Седерблю Швейцер 
в 1920 году давал концерты и читал лекции в Упсальском университете и других 
местах.
      В эти годы Швейцер развил систему этических принципов, которую назвал 
«Почтение к жизни». Свои взгляды он изложил в книгах «Философия культуры I: 
Упадок и возрождение цивилизации» и «Философия культуры II: Культура и этика», 
опубликованных в 1923 году.
      В 1924 году Швейцер вернулся в Ламбарене. Существовала одна важная 
проблема, которая долгое время ставила под вопрос планы Швейцера: Елене по 
состоянию здоровья была противопоказана Африка, не говоря уже о том, что ей 
надо было растить пятилетнюю дочь Рену. Семье Швейцер пришлось принять суровое 
решение – о разлуке на долгие годы. И только благодаря тому, что Елена понимала 
важность замысла своего мужа и, находясь в Европе, деятельно помогала ему во 
всем, Швейцеру удалось заново создать, а впоследствии и расширить 
прославившуюся на весь мир больницу в Ламбарене. В 1925–1927 годах он построил 
новый больничный комплекс на холме Адолинанонго.
      1927–1932 годы доктор в основном провел в Европе. И в дальнейшем периоды 
работы в Африке Швейцер чередовал с поездками в Европу, во время которых читал 
лекции, давал концерты, чтобы собрать средства для больницы.
      С 1939 по 1948 год Швейцер практически беспрерывно работал на Черном 
континенте. В феврале 1939 года он отправился на родину, но, услышав на пути в 
Европу речь Гитлера, решил повернуть назад, потому что предугадал начало войны. 
В период с 1949 по 1954 год основное время Швейцер отдавал своим африканским 
больным. Он прерывается лишь на короткое время, посвящая его поездкам в Америку 
и Европу.
      Лишь благодаря упорному труду, его новая больница постепенно превратилась 
в комплекс из 70 зданий, в ее штат входили врачи и медсестры из числа 
добровольцев. К началу шестидесятых годов в больнице Швейцера размещалось 
пятьсот человек. Самые суровые критики признавали, что в больнице Швейцера 
соблюдались строжайшие правила антисептики и что уровень хирургии здесь был 
высокий. Известный американский хирург, доктор Роберт Голдуин, работавший у 
Швейцера, писал: «Множество раз я и другие врачи консультировались у него, и 
его суждения всегда оказывались правильными. Надо помнить, что большинство 
своих операций доктор Швейцер проделал во время Второй мировой войны (ему было 
тогда шестьдесят восемь лет), и его дотошные отчеты об операциях можно найти в 
старых журналах…»
      В 1951 году Швейцер получил премию Мира западногерманской ассоциации 
книгоиздателей и книготорговцев. В том же году он был избран членом Французской 
академии.
      В 1953 году Швейцер находился в Ламбарене, когда пришла весть о 
присуждении ему Нобелевской премии мира. Представитель Норвежского нобелевского 
комитета Гуннар Ян отметил: «Швейцер показал, что жизнь человека и его мечта 
могут слиться воедино. Его работа вдохнула жизнь в понятие о братстве, его 
слова достигли сознания бесчисленных людей и оставили там благотворный след». 
Швейцер не мог оставить своих обязанностей в Африке, чтобы присутствовать на 
церемонии награждения, поэтому премию принял французский посол в Норвегии. На 
деньги, полученные от Нобелевского комитета, Швейцер построил лепрозорий 
недалеко от больницы в Ламбарене.
      В конце 1954 года великий гуманист и мыслитель отправился в Осло, где 4 
ноября выступил с нобелевской лекцией «Проблемы мира». Швейцер напомнил в своем 
обращении о стремительном развитии техники, главным образом техники военной. 
Развитие это привело к тому, что «человек стал сверхчеловеком».
      «Став суперменами, мы стали чудовищами, – говорил Швейцер. – Мы допустили,
 чтобы массы людей – во Вторую мировую войну число их достигло двадцати 
миллионов – были убиты, чтобы целые города с их обитателями были сметены с лица 
земли атомными бомбами, чтобы огнеметы превращали человеческие существа в 
пылающие живые факелы. Мы знаем об этих событиях из газет, но судим о них в 
зависимости от того, приносят они успех той группе наций, к которой мы 
принадлежим, или приносят успех нашим врагам. И даже соглашаясь, что подобные 
действия есть проявление бесчеловечности, мы оправдываемся, что события войны 
вынудили нас допустить это…
      Сегодня существенно, чтобы мы все признали себя виновными в 
бесчеловечности».
      В чем же, по Швейцеру, надежда мира и человека? В том, чтобы при помощи 
нового духа достичь «той высшей рассудительности, которая помешает 
безнравственному использованию силы, находящейся в нашем распоряжении».
      Швейцер оптимист – «человеческий дух не мертв», «он живет тайно», он «в 
наше время способен создать новое умонастроение, основанное на этике».
      «Мое глубокое убеждение заключается в том, – заявил Швейцер, – что мы 
должны отвергнуть войну по этическим мотивам, ибо она возлагает на нас вину в 
преступлении бесчеловечности». Как единственный оригинальный момент своей речи 
Швейцер отмечал лежащую в ее основе оптимистическую убежденность в том, что дух 
в наш век способен создать этическое мышление.
      Швейцер зачитал согласно ритуалу свое обращение. Потом в соответствии с 
тем же ритуалом он поклонился королю Норвегии, но король сказал: «Это я должен 
вам поклониться». Потом на доктора набросились корреспонденты, которые 
требовали новых рецептов спасения мира, и он предложил им «возрождение духа» 
вместо «успехов науки и техники» или хотя бы в дополнение к ним.
      И в дальнейшем доктор продолжил бороться за дело мира. В 1957 году 
Швейцер выступил с «Декларацией совести», переданной по радио из Осло. В ней он