заменить дифференциальные операции конечноразностными, содержащими постоянную 
Планка; мой ученик П. Йордан и я получили весьма обнадеживающие результаты, 
относящиеся к радиационной формуле и другим вопросам. Затем в 1925 году 
Гейзенберг порадовал нас новой идеей: исходя из того принципа, что нельзя 
пользоваться ненаблюдаемыми величинами (такими, как размеры и частоты 
электронных орбит), он ввел некое символическое исчисление и получил ряд 
многообещающих результатов, относящихся к простым системам (линейный и 
нелинейный осцилляторы). После представления его работы к печати я думал о 
гейзенберговском формализме и обнаружил, что он идентичен матричному исчислению,
 хорошо известному математикам. В сотрудничестве с П. Йорданом нами были 
установлены простейшие свойства «матричной механики», затем мы втроем 
систематически развили эту теорию. Ее результаты были настолько 
удовлетворительными, что не оставалось сомнений в ее правильности».
      Зимой 1925/26 года Борн был приглашен в качестве лектора в Массачусетский 
технологический институт. В 1926 году Шрёдингер развил волновую механику, 
содержащую формулировки, альтернативные квантовой механике, которая, в свою 
очередь, как он показал, была эквивалентна формулировкам матричной механики.
      «Следовало найти путь к объединению частиц и волн. Я видел связующее 
звено в идее вероятности», – писал ученый.
      Применяя принципы волновой механики и матричной механики в теории 
атомного рассеяния, Борн сделал вывод, что квадрат волновой функции, 
вычисленный в некоторой точке пространства, выражает вероятность того, что 
соответствующая частица находится именно в этом месте. По этой причине, 
утверждал он, квантовая механика дает лишь вероятностное описание положения 
частицы. Борновское описание рассеяния частиц, которое стало известным как 
борновское приближение, оказалось крайне важным для вычислений в физике высоких 
энергий. Вскоре после опубликования борновского приближения Гейзенберг 
обнародовал свой знаменитый принцип неопределенности, который утверждает, что 
нельзя одновременно определить точное положение и импульс частицы. Снова здесь 
возможно лишь статистическое предсказание.
      Статистическая интерпретация квантовой механики развивалась дальше Борном,
 Гейзенбергом и Бором, и позднее стала известна как копенгагенская 
интерпретация.
      В 1928 году вместе с большой группой европейских ученых Борн посетил 
Советский Союз. К тому времени стали сказываться запредельные нагрузки ученого. 
Он вынужден был провести год в санатории. Борн говорил, что с тех пор ему уже 
никогда не удавалось в полной мере восстановить свою былую трудоспособность. Но,
 тем не менее, тогда же он написал великолепный учебник по оптике.
      В 1932 году Борн стал деканом научного факультета в Геттингене. Однако 
уже в мае 1933 года, после прихода к власти Гитлера, ученого отстранили от 
работы. Покинув Германию, он принял приглашение приехать в Кембридж в качестве 
лектора фонда Стокса. Там Борн получил степень «магистра искусств» и право 
преподавания в колледжах Кайуса и Св. Джона. В Кембридже он занимался 
(совместно с Л. Инфельдом) нелинейной электродинамикой – модификацией 
электромагнитной теории Максвелла, поставив перед собой задачу исключить 
трудности, связанные с бесконечной собственной энергией электрона.
      Проведя три года в Кембридже, Борн затем в течение шести месяцев работал 
в Индийском физическом институте в Бангалоре.
      Как вспоминает ученый: «После нашего возвращения в Кембридж я получил 
письмо от П. Капицы с предложением хорошего места в Москве; это предложение мы 
серьезно обсуждали. Но немного позднее мой друг – Чарлз Галтон Дарвин, 
профессор натурфилософии в Эдинбурге (это понятие в Шотландии соответствует 
физике), написал мне, что покидает университет, чтобы возглавить колледж в 
Кембридже, и переслал мне предложение от университета стать его преемником.
      Мы отправились в Шотландию и прожили там 17 лет – даже дольше, чем в 
Геттингене. Мы полюбили чудесный старый город, страну, самих шотландцев, и были 
там счастливы».
      В университете Борн преподавал и проводил исследования. Он совершил много 
всевозможных поездок на конференции и в университеты в Англии и за ее пределами 
– конгрессы в Париже, Бордо, Советском Союзе. Один семестр он преподавал в 
Египте.
      У Борна было много учеников. Достаточно перечислить имена Гейзенберга, 
Дирака, Паули, Ферми, Блеккета, Винера, Гейтлера, Вейскопфа, Оппенгеймера, 
Теллера. У Борна работали крупные советские ученые Фок, Френкель, Богуславский 
и Румер.
      В 1953 году Борн ушел в отставку, став почетным профессором в отставке в 
Эдинбурге. «В конце 1953 года я достиг предельного возраста, мы решили 
вернуться на родину. Мы выбрали небольшой курорт БадПирмонт в очаровательной 
сельской местности неподалеку от Геттингена, но все же на достаточном 
расстоянии от него, чтобы быть вдали от шумной толпы».
      Здесь Борн продолжал свою научную работу, готовил новые издания своих 
публикаций, писал и выступал с лекциями о социальной ответственности ученых, 
особенно в связи с применением ядерного оружия.
      Хотя некоторые студенты и коллеги Борна уже успели получить Нобелевскую 
премию за работы по квантовой теории, вклад самого Борна не был столь высоко 
оценен до 1954 года, когда он был награжден Нобелевской премией по физике «за 
фундаментальные исследования по квантовой механике, особенно за его 
статистическую интерпретацию волновой функции». Он разделил премию с Вальтером 
Боте, который был награжден за экспериментальную работу по элементарным 
частицам.