«Шляпато у него точно как у Чехова». А когда Баталов подошёл ближе, лодочник 
возликовал: «И косолапит, как Антон Палыч!»
       В Ялте пробыли недолго. Полоса пасмурных дней. Снимать нельзя.
       Окончательно нарушила планы съёмочной группы тяжёлая болезнь глаз у 
Баталова. Пришлось многие сцены перенести с натуры в павильон, декорировать 
северный пейзаж под южный — иначе картине грозила консервация. Трудности, как 
всегда бывало, подхлестнули фантазию оператора Москвина.
       В Ялте он снял с дублёром Баталова общие планы, в которых пейзаж был 
определяющим. Актёрские же куски доснимались в павильоне. Но создать в 
павильоне такую воздушную среду, такие эффекты дневного и ночного освещения, 
чтобы они рядом с натурными ничем не выдали своего искусственного происхождения,
 — задача большой трудности. С ней Москвин справился великолепно. Кадры, снятые 
на натуре и в павильоне, склеивались вперемежку. Даже профессионалы не всегда 
могли отличить их.
       Сцена расставания героев на симферопольском вокзале кончается в рассказе 
так: «Гуров думал о том, что вот в его жизни было ещё одно похождение или 
приключение, и оно тоже уже кончилось, и осталось теперь воспоминание… Он был 
растроган, грустен и испытывал лёгкое раскаяние: ведь эта молодая женщина, с 
которой он больше никогда не увидится, не была с ним счастлива». Великолепную 
деталь нашёл Хейфиц. Поезд ушёл, а на досках перрона осталась обронённая Анной 
Сергеевной перчатка. Гуров аккуратно вешает её на станционный забор. Перчатка 
«врезается» в память зрителя, заставляет его вспомнить все то, с чем так легко 
прощается Гуров.
       Для Анны Сергеевны — поначалу — настаёт счастливая пора влюблённости. 
Позже — разочарование: она приезжает в Москву, встречается с возлюбленным и 
понимает, что Гуров — такой же скучный человек, как и её муж (с той лишь 
разницей, что интеллект, такт и душевный потенциал Гурова, вероятно, выше). И 
живёт в Москве так же скучно, как и она со своим мужем в Саратове…
       Картина кончается таким кадром: ссутулившись, уходит из московской 
гостиницы Гуров, последний раз кланяется он прильнувшей к окну Анне Сергеевне. 
Холодно, метёт снег: она наверху, он внизу. Свет, идущий из окна Анны Сергеевны,
 так ярок, он прорезает темноту ночи, будто тянется к Гурову. В нём тепло, 
нежность, огонь надежды и вера в будущее.
       Григорий Козинцев на художественном совете заявил, что не почувствовал, 
не уловил с экрана того, что для него составляет «Дама с собачкой». Сказал, что 
ему лично мешают лишние слова и фильм скорее напоминает попурри из Чехова, чем 
рассказ Антона Павловича «Дама с собачкой».
       Многие тогда и предположить себе не могли, что эта, казалось бы, очень 
русская классическая экранизация завоюет огромную популярность не только в 
России, но и за её пределами. Восхищённый Федерико Феллини говорил, что смотрел 
«Даму с собачкой» несколько раз. Марчелло Мастроянни заявил, что счёл бы за 
честь сыграть в таком фильме.
       На Международном фестивале в Каннах картина получила приз за высокий 
гуманизм и превосходные художественные качества. Британский киноинститут 
включил «Даму с собачкой» в число лучших фильмов года.
      
 «ДЕВЯТЬ ДНЕЙ ОДНОГО ГОДА» 
      
       «Мосфильм», 1961 г. Сценарий М. Ромма и Д. Храбровицкого. Режиссёр М. 
Ромм. Оператор Г. Лавров. Художник Г. Колганов. Композитор Д. ТёрТатевосян. В 
ролях: А. Баталов, И. Смоктуновский, Т. Лаврова, Н. Плотников, С. Блинников, Е. 
Евстигнеев, М. Козаков, И. Граббе, В. Никулин и др. 
       
      Далеко не простой, «интеллектуальный» фильм «Девять дней одного года» 
Михаила Ромма по итогам опроса читателей журнала «Советский экран» был признан 
лучшим фильмом 1962 года. Это серьёзное и умное произведение, героями которого 
являются физикиатомщики, удостоилось высокой оценки и за рубежом.
       Идея поставить фильм о физиках принадлежала молодому кинодраматургу 
Даниилу Храбровицкому. Сценарий представлял собой ряд эпизодов, девять новелл 
из жизни трех героев: Дмитрия Гусева, Ильи Куликова и Лели — людей, связанных 
работой, дружбой, любовью.
       Первый вариант сценария во многом отличался от будущего фильма. 
Изначально была заявлена трагическая ситуация — Гусев вместе со своим учителем 
Синцовым получает смертельную дозу облучения. Учитель умирает, а Дмитрий знает, 
что ему отпущен один год жизни, и потому спешит завершить дело наставника. И 
когда Гусев понимает, что конец неизбежен, он приходит на могилу Синцова, каясь,
 что ему не удалось завершить начатый опыт.
       «Работая над фильмом, мы с Д. Храбровицким заметили: то, что приносила 
нам утренняя газета или новая книга, часто было интереснее того, о чём 
рассказывал сценарий, — вспоминал Михаил Ромм. — И мы не раз резко переделывали,
 переписывали его. Мы сделали для себя правилом: подчинять движение сюжета 
движению мысли».
       Смена названий фильма красноречиво говорит об этом: «Я иду в 
неизвестное», «365 дней», «9 дней одного года». Работа не прекращалась до 
самого конца. Отказались от уже написанной музыки, хотя фамилия композитора 
сохранилась в титрах.
       Ромм встречался с физикамитеоретиками. Его собеседниками были академики 
Тамм, Ландау и другие известные и неизвестные (по причине секретности) учёные 
мирового уровня.
       Напомним основные сюжетные коллизии фильма «9 дней одного года».