«Моровая язва или чума была более смертельна, чем оспа, но зато она посетила 
наши берега лишь однажды или дважды на памяти людей, тогда как оспа неотступно 
пребывала между нами, наполняя кладбища покойниками, терзая постоянным страхом 
всех тех, которые еще не болели ею, оставляя на лицах людей, жизнь которых она 
пощадила, безобразные знаки, как клеймо своего могущества».
      От оспы не было лекарств, но давно была замечена одна особенность этой 
болезни — человек, переболевший даже самой легкой ее формой, на всю жизнь 
становился к ней невосприимчивым. Этим был как бы подсказан способ 
противостоять страшному заболеванию. В Китае уже за 1000 лет до Р.Х. врачи 
умели прививать здоровому человеку легкую оспу и тем самым защищали его от 
заражения более тяжелой формой. Из Китая этот способ распространился по всему 
Востоку, а в начале XVIII века привлек внимание европейцев. Жена английского 
посланника герцогиня Монтагю привила легкую форму натуральной оспы своей 
единственной дочери, а потом проповедовала прививку в высшем английском 
обществе. Обычно для оспопрививания выбирали подходящие случаи легкой 
натуральной оспы, прививали ее здоровому человеку, так что тот переносил ее в 
неопасной форме. (В 1768 г. была привита оспа русской императрице Екатерине 
Второй.) Несмотря на то что прививка в большинстве случаев давала хороший 
эффект, нередкими были и трагические исходы, когда у привитого вместо легкой 
развивалась тяжелая форма болезни со всеми ее ужасными последствиями. Поэтому 
на прививку решались лишь немногие, и современники смотрели на них, как на 
отчаянных смельчаков.
      Нетрудно поэтому представить себе, как велика была благодарность 
современников английскому врачу Эдварду Дженнерту, который в самом конце XVIII 
века открыл надежный и безопасный способ защиты против этой опустошительной 
заразы. Суть открытия Дженнерта очень проста — вместо натуральной человеческой 
оспы он предложил прививать людям ту форму оспы, которая изредка поражала коров 
и тех людей, которые имели дело с молочным скотом (прежде всего доярок). Дело в 
том, что болезнь, сходная с оспой, наблюдается и у многих видов животных. 
Причем давно уже было замечено, что у одних видов она протекает в очень легкой 
форме, а у других, напротив, часто принимает опасный характер. В частности, 
коровы болели оспой сравнительно редко и переносили ее очень легко. Отмечалось 
также, что доярки, переболевшие коровьей оспой, обычно оказывались 
невосприимчивы к оспе натуральной. Некоторые врачи пытались найти объяснение 
этому феномену, но большинство ученыхмедиков не придавало ему большого 
значения, поскольку твердой закономерности здесь никогда не наблюдалось — хотя 
и несравненно реже других, доярки (в том числе и переболевшие коровьей оспой) 
всетаки иногда становились жертвами натуральной оспы. Почти каждый врач, 
имевший обширную практику, мог указать на такие случаи.
      Таким образом, Дженнерт был далеко не первым, кто заинтересовался 
коровьей оспой, но именно ему посчастливилось совершить открытие, навсегда 
обессмертившее его имя. Говорят, один случай заставил его сосредоточиться на 
этой проблеме. Однажды, когда юный Дженнерт еще учился у врача Даниэля Лидлоува 
в Содбери, к нему обратилась за советом бедная крестьянка. Осмотрев больную, 
Дженнерт нашел у нее все симптомы натуральной оспы и сообщил ей об этом. «Оспой 
я не могу заболеть, — отвечала ему больная, — потому что у меня была коровья 
оспа». Глубокая уверенность, с которой крестьянка произнесла эти слова, 
произвела сильное впечатление на юного Дженнерта и навела его на следующее 
предположение: раз коровья оспа переносится человеком несравненно легче 
натуральной, так как она всегда протекает без смертельного исхода, то очевидно, 
что при ее предохранительном свойстве достаточно вызвать ее искусственно в 
человеческом организме, чтобы навсегда обезопасить его от заболевания настоящей 
оспой.
      От природы Дженнерт был очень общителен и не раз высказывал это 
предположение коллегам. Мало кто разделял его уверенность, но для самого 
Дженнерта поиск безопасного оспопрививания сделался делом всей его жизни. 
Однако потребовалось много лет упорного труда, постоянных наблюдений и долгих 
размышлений, прежде чем он нашел верные ответы на все вопросы. Закончив свое 
образование в Лондоне, Дженнерт отклонил несколько очень соблазнительных 
предложений (в частности, знаменитый путешественник капитан Кук, отправляясь в 
кругосветное плавание, предлагал ему место натуралиста на своем корабле), уехал 
к себе на родину и посвятил себя сельской практике. Он всегда имел большой 
интерес к болезням домашних животных. Внимательно изучая кожные заболевания 
коров, он наконец заметил, что высыпания оспы у них не всегда бывают одинаковы, 
и сделал верное предположение, что под общим названием оспы могут, вообще 
говоря, скрываться разные болезни, имеющие одинаковые симптомы. Но только те 
люди, которые переболели настоящей коровьей оспой, делаются невосприимчивыми к 
натуральной оспе. Другие же только думают, что они болели ею. Именно этот 
незначительный процент, по мнению Дженнерта, и составляли те несчастные доярки, 
которые заболевали натуральной оспой. А раз так, значит, коровья оспа должна 
безусловно предохранять каждого переболевшего ей человека от оспы натуральной.
      Предположение это нуждалось в подтверждении, и Дженнерт решился на 
проведение эксперимента. 14 мая 1796 года, когда в окрестностях его родного 
местечка появилась коровья оспа, он в присутствии нескольких врачей привил оспу 
здоровому 8летнему мальчику — сделал два небольших надреза на его руке и внес 
в ранки вакцинный яд, взятый из правой кисти женщины, случайно заразившейся 
оспой от коровы при дойке. Пустулы, воспроизведенные таким образом на руке 
ребенка, имели большое сходство с пустулами от прививания натуральной 
человеческой оспы, но общее болезненное состояние было едва заметно. Через 
десять дней мальчик был совершенно здоров. 1 июня того же года Дженнерт взял