лет бурной деятельности Бернстайн приобрел такой авторитет и харизму, что после 
его кончины в некрологах его вспоминали как некого монарха, как Джона 
Фицджеральда Кеннеди от музыки. Для понимания его влияния необходимо 
рассмотреть отдельно виды его деятельности.
      Учась дирижерскому искусству у Фрица Рейнера и Сергея Кусевицкого 
(великих евреев дирижеров Чикагского и Бостонского симфонических оркестров), 
Бернстайн внезапно прославился в 1943 г., заменив заболевшего Бруно Вальтера 
(еще одного великого дирижераеврея) – приглашенного дирижера НьюЙоркского 
филармонического оркестра, концерт которого передавался по общенациональному 
радио воскресным вечером. Бернстайну едва исполнилось двадцать пять.
      Обстоятельства такого знаменательного события символичны для его карьеры. 
После учебы в Гарвардском университете и аспирантуры у Рейнера в Музыкальном 
институте Кертиса в Филадельфии в 1940 г. вооруженный рекомендациями Бернстайн 
отважился явиться в Тэнглвуд, чтобы учиться дирижировать у Кусевицкого. 
Тэнглвуд – летний приют Бостонского симфонического оркестра с 1936 г. открыл 
Бернстайну – через Беркширский музыкальный центр – путь к славе. Скоро став 
любимым учеником Кусевицкого, Бернстайн соединил в своем исполнении строгую 
подготовку, полученную у Рейнера, с яркостью и эмоциональностью Кусевицкого. Он 
получил место помощника дирижера НьюЙоркского филармонического оркестра под 
опекой диктаторски настроенного Артура Родзинского.
      Предложение стать помощником Родзинского явилось полной неожиданностью. 
Оставив Тэнглвуд и покровительство Кусевицкого, Бернстайн получил работу за 
двадцать пять долларов в неделю в издательстве попмузыки, записывая для 
Родзинского джазовые импровизации и популярные аранжировки под псевдонимом 
Ленни Янтарь (Бернстайн – на английском). Вскоре Родзинский вспомнил, что 
присутствовал на репетиции Бернстайна в Тэнглвуде, и предложил ему место 
помощника. Последовала неожиданная замена Вальтера, и завершился короткий путь 
от университета до консерватории, от музыкального фестиваля до «Переулка 
жестяных кастрюль» (район магазинов грампластинок и музыкальных издательств) и 
до восходящего американского дирижера.
      Всю жизнь Бернстайна отличала способность добиваться хороших должностей и 
получать признание. Хорейшо Элджер, обеспечивший его прыжок к славе с помощью 
общенационального радиовещания и аршинных заголовков на первых полосах газет, 
убедил его в могуществе средств массовой информации, и он помнил об этом, 
приступив к созданию своей легенды.
      Бернстайн стал первым американским дирижером, получившим всемирное 
признание и открывшим путь более поздним поколениям таких американских 
маэстроевреев, как Леонард Слаткин, Джеймс Левин, Майкл Тилсон Томас и Леон 
Боцтайн. В первые годы его популярность среди женщин собирала в концертных 
залах юных поклонниц, жаждавших хотя бы прикоснуться к его одежде, пока он 
после выступления добегал до своей машины.
      Одновременно с восхождением в качестве звездыдирижера Бернстайн сочинял 
музыкальные шоу и симфонические произведения. Во время Второй мировой войны он 
воспользовался, как и многие другие, патриотическим интересом американцев к 
отечественным творениям. Симфония «Иеремия» и балет «Беззаботные» (позже 
поставленный на Бродвее в форме шоу под названием «В вихре светских 
удовольствий») были написаны в тот же бурный период, когда он так славно 
дебютировал с филармоническим оркестром. В те годы он поспевал везде.
      В конце 1940х и в 1950е гг. Бернстайн предпринимал вдохновенные и 
целеустремленные шаги по укреплению своего положения в американской музыке. 
После волнующей, но финансово невыгодной работы музыкальным директором 
НьюЙоркского симфонического оркестра он преподавал в Тэнглвуде и Университете 
Брандеса и выступал приглашенным дирижером с ведущими оркестрами и оперными 
театрами от НьюЙорка до Милана и ТельАвива. После еще одного удачного, 
вдохновленного НьюЙорком мюзикла «Чудесный город» Бернстайн попробовал писать 
музыку к фильмам и преуспел в фильме «В порту». Его атака на маккартизм в форме 
оперетты «Кандид», написанной по пьесе Лиллиан Хелман, поначалу не принесла 
кассовых сборов, потом стала культовой и, наконец, стала признанной классикой 
саркастического остроумия и юмора.
      В 1957 г. в сотрудничестве с великим хореографом Джеромом Роббинсом, 
двадцатисемилетним лириком Стивеном Зондгеймом и автором «Цыганки» Артуром 
Лоренсом он работал над произведением, которое навсегда преобразует музыкальный 
театр, инсценировкой «Ромео и Джульетты» с перенесением действия на 
«дьявольскую кухню» НьюЙорка – над уникальной «Вестсайдской историей». Этот 
мюзикл отразил суть Бернстайна как творца, и именно по этому произведению мир 
будет помнить его. В тридцать девять лет «Бродвейский Ленни» сочинил динамичное 
лирическое шоу, в котором смешаны социальные комментарии, драматическое 
движение в революционных балетных па Роббинса, возвышенные мелодии, дробленные 
этнические ритмы и низкая комедия в противопоставлении высокому катарсису. На 
следующий год он стал музыкальным директором Филармонического оркестра.
      С этого поста в оркестре он ушел через двенадцать лет, чтобы стать его 
увенчанным лаврами дирижером. Освободившись от административных обязанностей, 
он получил возможность выступать в качестве приглашенного дирижера по всему 
свету, преимущественно в Вене, Иерусалиме и Лондоне, но почти всегда выкраивал 
время на сезоны в НьюЙорке. С течением времени его иступленная и атлетическая 
манера дирижерства приносила все более прекрасные плоды. Он был первым 
исполнителем многих произведений американских композиторов и привил постоянно 
растущей аудитории особый вкус к музыке первого поистине гениального 
американского композитора – Чарлза Айвса и к мировой скорби Густава Малера (еще 
одного много страдавшего еврейского композитора и дирижера, которому поклонялся