Тогда он еще не знал, чем будет заниматься в жизни, будет ли он
писать, как отец (ведь есть и другие области, в которых можно преуспеть), но 
уже отличался остроумием и талантом рассказчика. Дюма-отец
гордился сыном и частенько при случае цитировал его.

Первые литературные опыты Александра «второго» были в области
стихосложения (сборник «Грехи молодости»), потом отец привлек его к
работе «литературного негра», позже сын и сам потянулся к перу. Первые его 
опусы (рассказ «Приключения четырех женщин и одного попугая», исторический 
роман «Тристан Рыжий», повесть «Учитель Мюстель»)
читатели восприняли равнодушно.

Чтобы описать чувства, он сначала избрал стихи, затем решил облечі
свои увлечения в форму романа.                                  1

Дружба с Мари Дюплесси, закончившаяся смертью девушки от туі
беркулеза, заставила Дюма жестоко страдать. На могиле Мари Александр
Дюма решил описать эту историю. Так родилась «Дама с камелиями» —
первый и, пожалуй, самый известный роман Дюма-сына. Он имел оглушительный успех.
 Потом автор переработает его и поставит одноименную драму.

Для Дюма-сына станет характерной некоторая автобиографичность.
Почти в каждом его произведении находится герой, так или иначе выражающий 
авторское «я».

В 1850 году Дюма познакомился с Лидией Закревской, графиней Нессельроде. Лидия 
принадлежала к высшему свету России. Славянская красавица, всегда носившая 
жемчуга, произвела большое впечатление на
Александра-Младшего. Женщина тонкая и образованная, она не оставила никаких 
шансов молодому французу для серьезных отношений, и
они стали любовниками. Разумеется, об этой связи стало известно. Граф
увез свою жену из Парижа. Дюма последовал за ними, но ему запретили
въезд в Россию. Два месяца Дюма прожил на границе с Россией, а потом, 
разочарованный, с разбитым сердцем, вернулся домой. Он продолжал бомбардировать 
Лидию письмами, но не получал на них ответа.
Ветреная москвичка уже нашла себе «утешителей» и не вспоминала о
нем. А расстроенный Дюма до конца жизни не нашел в себе сил забыть
эту женщину. История их отношений была рассказана Дюма-сыном в
романе «Дама с жемчугами».

Дюма-сын не обладал жизнерадостностью своего отца. Раннее знакомство с 
куртизанками, затем неудачный роман с Лидией Нессельроде
подействовали на него угнетающе, он был глубоко разочарован и смотрел на людей 
с печальной суровостью. Его идеалом была семья, в каждой
женщине он стремился найти Прекрасную даму рыцарских романов. Но,
по иронии судьбы, ему такая не встретилась.

В своих сложных отношениях с отцом Дюма-сын черпал сюжеты для
пьес («Внебрачный сын», «Блудный отец»), его «Граф Германн» — это
«Монте-Кристо», но без мести и без тирад. В отличие от отца, живописавшего 
королей и герцогов, сын в качестве героев видит буржуа и маленьких людей 
(«Мраморных дел мастер»).

ДЮМА 295

Дюма-старший писал: «Я черпаю свои сюжеты в мечтах, а мой сын
находит их в действительности. Я работаю с закрытыми глазами — он с
открытыми. Я рисую — он фотографирует». Сын хотел заставить людей
отказаться от убеждения, что Дюма — это несерьезно, и убедить их, что
драматург может быть порядочным человеком.

Дюма-сын был равнодушен к политике и ничего не понимал в науке,
поэтому он описывал единственно известную ему сферу — чувства. Таковы
его пьесы «Диана де Лис», «Полусвет», «Княгиня Жорж», «Жена Клавдия».
В них он бичует порок, показывает свою нетерпимость к «непорядочным»
женщинам, прожигателям жизни. Именно Дюма-сыну мы обязаны появлению слова 
«альфонс» в значении «продажный мужчина», потом «сутенер».
Он первым описал это социальное явление в пьесе «Господин Альфонс».

Как бы Дюма ни морализировал в пьесах, жизнь его складывалась не
совсем так, как хотелось: он вступил в связь с замужней женщиной, «сиреной с 
зелеными глазами», снова русской — Надеждой Нарышкиной. Она,
выданная замуж совсем юной за старого князя, готова была пожертвовать
всем, чтобы принадлежать Александру Дюма. Для самого Дюма она была
не только «женщиной от кончиков ногтей до глубины души», но должна
была как бы искупить измену графини Нессельроде. В 1860 году у них родилась 
девочка, которую стали называть Колетта. До тех пор, пока Надежда была 
Нарышкиной, девочка считалась подкидышем, взятым на воспитание княгиней, потом 
родители ее удочерили. Поскольку развод в великосветском обществе России был