в Тауэре. Это была катастрофа. Сторонникам свергнутого монарха было
нельзя оставаться в Лондоне, поэтому Джаспер решает бежать во Францию с 
племянником. Они обосновываются в Бретани. Более десяти лет
Тюдоры определяли отношения между великими державами: за ними охотились 
французский король Людовик и английский король Эдуард, а защищал герцог 
Бретанский Франциск II. Их существование было важнейшим политическим козырем в 
игре монархов.

Тюдорам были предоставлены условия, соответствующие их рангу и
значимости, но фактически они были пленниками в бретанском герцогстве. В 
течение четырнадцати лет изгнания на Генриха неоднократно готовили покушения и 
покушались, но выжил он благодаря заинтересованности в нем Франциска II.

Когда в 1475 году умер бездетный граф Эксетер, Генрих Тюдор остался 
единственным живым Ланкастером.

Случился династический кризис и у Йорков: после смерти Эдуарда IV
в 1483 году престол унаследовал его двенадцатилетний сын Эдуард V, тут
же свергнутый дядей Ричардом, герцогом Глостером.

В это время у Тюдоров впервые появилась реальная возможность
вплотную подойти к английскому трону: власть Ричард узурпировал незаконно, 
Эдуард V таинственным образом исчез вместе со своим братом
(поговаривали, что они убиты в Тауэре), а законным наследником Ланкастеров был 
только Генрих Тюдор.

Начались активные переговоры, плелись интриги, составлялись заговоры с целью 
свергнуть Ричарда III и провозгласить королем Генриха
Тюдора. Число сторонников Генриха постоянно росло благодаря памяти
его дяди Генриха VI и усилиям его дяди Джаспера. Народ верил ему, верил в его 
великое будущее, предсказанное Генрихом VI.

Поэтому когда в 1485 году он высадился в Северном Уэльсе и начал
свой победоносный поход за короной, его войско, поначалу собранное в
основном из наемников, быстро увеличивалось. Возможно, именно это
обстоятельство стало решающим в битве при Босворте, где Генрих столкнулся с 
Ричардом III поистине в судьбоносной схватке. Подробностей
битвы история не сохранила, достоверно известно лишь, что Генрих лично сражался 
с Ричардом и убил его. Похоронили Ричарда без помпезности, дав, однако, 
попрощаться с ним народу (не для всех же он был тира
ТЮДОРЫ 179

ном!). Но при Генрихе VIII могилу раскопали, останки выбросили, а гроб
использовали сначала как кормушку для лошадей, а потом как ступеньку
крыльца. Так и вышло, что Ричард III — единственный английский король со времен 
нормандцев, у которого нет могилы.

В битве при Босворте на одном из знамен Тюдора был изображен
красный дракон. Под этим знаменем Генрих VII был коронован С тех
пор красный дракон считается символом победы династии Тюдоров.

Когда Генрих завоевал корону Англии, ему было уже 28 лет. Он был
строен, хорошо сложен, лицо у него было живое и выразительное, а глаза — 
небольшие и ярко-голубые. Единственным недостатком была бородавка на подбородке,
 но современники не замечали ее, т.к. король был
чрезвычайно обаятельным человеком. Он говорил на нескольких иностранных языках, 
любил историю, обладал завидной памятью (именно благодаря этому сподвижники 
Генриха VII получили награды за помощь в
завоевании трона: он почти всех помнил в лицо и по именам).

Эмблемой Тюдоров Генрих сделал родовую эмблему Бифортов — искусное плетение 
опускной решетки крепостных ворот.

Выросший при дворе Франциска II, Генрих VII почти не знал обычаев и 
предрассудков собственной страны, поэтому то, что он считал естественным 
(например, служба иностранных наемников при дворе), повергало в шок чопорных 
англичан. Он совершенно не имел понятия об
управлении страной, о том, как живут короли, и об ответственности за
корону. Всему этому ему пришлось учиться «по ходу дела».

Все управление страны строилось заново, важнейшие посты заняли
люди, разделившие с Генрихом изгнание, — люди, которым он безгранично доверял. 
А в жены он взял, как и планировалось ранее, Елизавету
Йоркскую. Этот брак ознаменовал воссоединение Йорков и Ланкастеров
и обезоружил тех, кто планировал свержение Генриха VII и восшествие
на престол Елизаветы как наследницы Йорков.

Семья Генриха VII была окружена таким народным ликованием и
любовью, что многие монархи могли и могут им только позавидовать.