братьяблизнецы, плечом к плечу. И Петр приказал Трезини выстроить здание 
Коллегии. Построившись в линию, двенадцать «братьев» растянули свой фронт на 
383 метра, почти упираясь левым флангом в будущий Мытный двор. У каждого здания 
свой парадный вход. Своя крыша. Высокая, четырехскатная с переломом. Очень 
типичная для первой четверти 18го столетия.
      Первый этаж здания – галерея, где вместо колонн массивные рустованные 
пилоны – широкие прямоугольные столбы. Крайние – чуть шире остальных, и в них 
ниши для статуй. Второй и третий этажи гладкие. Лишь пилястры между окнами. По 
углам пилястры сдвоены. Они – как строгая рама зрительных границ архитектурного 
произведения. Каждое здание на одиннадцать осей – протяженностью в одиннадцать 
окон. Центральная часть в три окна чуть выступает вперед. Это ризалит. Будто 
неведомая сила, стремясь подчеркнуть парадность входа, выталкивает его.
      «Движение» стены вперед или назад от главной линии фасада – один из 
характернейших признаков стиля барокко. В первой половине XVIII века 
архитекторы, работавшие в России, очень часто использовали этот прием.
      Вход в Коллегию всегда в центре здания. Над ним нависает балкон второго 
этажа с красивой кованой решеткой. А на крыше, над ризалитом, – нарядный 
фронтон криволинейных очертаний, как требовал стиль барокко. Середину фронтона 
– тимпан – украшает лепное изображение эмблемы Коллегии. А на скатах возлежат 
высеченные из белого камня мифологические фигуры.
      Невиданная до тех пор длина постройки, завораживающий ритм ризалитов и 
фронтонов, пилястр и пилонов, насыщенное отношение красного цвета с белым – все 
придавало «Двенадцати коллегиям» внушительный, торжественный вид и порождало 
изумление современников.
      Много позднее историк архитектуры М. Иогансен, воздавая должное зодчему, 
написала: «Хотя весь замысел Трезини реализован не был, тем не менее 
возведенные по его проектам постройки на протяжении XVIII века не только 
определили облик Стрелки, но оказали явное влияние на планировку и 
архитектурное решение отдельных возводимых построек. Так, модулем планировки 
площади на Стрелке 1760х годов, предложенной А. Квасовым, было расстояние в 15 
сажен – размер «корпуса» коллегий, а за эталон высоты была взята высота этого 
же здания. Несомненно, что мотив аркады… оказал влияние на облик двух построек, 
возведенных вдоль северной границы площади по проектам Кваренги… Все… 
свидетельствует о большом значении этой работы Трезини не только для 
петровского Петербурга, но и последующего времени… По своему значению и 
масштабу данная забота должна быть, несомненно, поставлена в ряд важнейших 
творческих замыслов не только Трезини, но и вообще русской архитектуры того 
времени».
      Строительство здания растянулось на долгие годы, с 1722 по 1734 год, год 
смерти зодчего.
      В Россию Трезини приехал один. Первую свою жену он оставил в Астано. В 
Петербурге Доменико – вероятно, в 1708 или 1709 году – женился вторично. 
Джованни Баттиста Цинетти, который в 1729 году работал под началом Трезини и 
жил у него в доме, вернувшись на родину, рассказывал, что архитектор был женат 
трижды. Как звали вторую жену, он не упоминал. Знал только ее сына Петра. 
Третья жена – Мария Карлотта. От нее у зодчего были сыновья Иосиф, Иоаким, 
Георгий, Матфей и дочь Катарина. В первые годы пребывания в Петербурге Трезини 
поселился рядом с Греческой слободой. Он ходил в немецком. Не имел чина. Кафтан 
до колен из синего сукна с большими обшлагами и вместительными накладными 
карманами. На воротнике и по бортам – строгий серебряный галун. Такого же сукна 
короткие штаны до колен. Под кафтаном – светлый короткий камзол без складок и 
воротника. Днем сапоги – лазить по стройке. Вечером – в гости или на ассамблею 
– чулки и туфли.
      Иноземные обыватели Греческой слободы избрали Доменико старостой своего 
прихода. Никто лучше Трезини не умел решить сложных вопросов и помирить 
рассорившихся соседей.
      Помимо семьи, в доме всегда обитали шестнадцать–восемнадцать мужчин. 
Сохранились документы, где перечислены все, кто состоял при Трезини и проживал 
при нем: десять учеников, писарь, копиист и шесть денщиков для посылок. 
Собственная немалая канцелярия.
      Осенью 1717 года, едва вернувшись из Европы, Петр Алексеевич повелел 
Трезини построить на берегу Большой Невы, на Васильевском острове, «образцовый» 
дом для зажиточных и самому поселиться в нем для всеобщего примера, сколь 
удобно и красиво такое жилье. Место для дома царь указал на углу Двенадцатой 
линии. Дом Трезини построил, но, видимо, так и не поселился в нем. Петр отдал 
дом барону Остерману.
      Однако отобрав готовые хоромы, царь приказывает: «…Построить ему Трезину 
из казны… каменный дом галанским манером… в 2 кирпича». Но, как говорится, 
милует царь, да не жалует псарь. Чиновники без личной заинтересованности не 
спешили исполнить порученное дело, и строительство дома архитектора растянулось 
на годы.
      Трезини, чтобы хорошо и в срок управиться с делами, очень нужны были 
помощники и верные ученики. А царь Петр хотел, чтобы иноземец обучал будущих 
русских зодчих. Так что интересы их совпадали. В дом на берегу Мойки приходили 
молодые люди, обязанные изучать архитектурное искусство.
      Одним из первых поселился у Трезини недавний служитель губернской 
канцелярии Михаил Земцов. Прибыл по велению государя для лучшего изучения 
итальянского языка. А оказалось, что любит архитектуру и разбирается в 
строительном деле. Что это: случайное совпадение или прозорливость царя Петра?
      Если бы Доменико Трезини ничего не построил в Петербурге, а только