репродуцированные с благотворительной целью, раскупались нарасхват.
      Первое турне Элеоноры Дузе в России продолжалось почти год. Актриса М.А. 
Крестовская вспоминала: «Дузе не гримировалась, никогда не надевала париков, не 
надевала корсета. У нее была такая сильная творческая воля, что ей служило все 
ее существо: взгляд, губы, брови, лоб, каждое движение. У нее была еще одна 
особенность — реквизит оживал в ее руках: цветы, письмо любимого человека, 
обручальное кольцо Норы — все эти вещи жили в ее руках. Но самое главное, что 
ее отличало от всех актрис того времени, — это то, что она играла не текст роли,
 а ее подтекст. К.С. Станиславский пришел к этому термину, когда стал ставить 
Чехова. На губах Дузе вы читали не произнесенные ею слова, в ее глазах — не 
оформленные в слова, но промелькнувшие мысли».
      Дузе интересовалась всем — и наукой, и литературой, и просто жизнью. Она 
выписывала книги из разных стран и на разные темы, в том числе и философские. 
Элеонора читала очень много. Сыграв в нескольких пьесах Дюмасына, она выучила 
французский язык и вступила с автором в длительную переписку.
      В ноябре 1892 года в берлинском «Лессингтеатре» состоялся дебют Дузе в 
«Родине» Зудермана. На другой день после спектакля автор писал жене в Дрезден: 
«Это был грандиозный вечер! Там была моя Магда, чистая, светлая… Теперь уже 
никто не посмеет ее обижать. Рассказать тебе о ее искусстве я просто не в силах.
 Нашу Магду она видит в идеальном свете, к тому же добавляет от себя тысячи и 
тысячи находок и всяких откровений…»
      Известно, что из уважения к величию смерти Элеонора Дузе избегала 
показывать ее на сцене. Так и в «Родине» она перенесла сцену смерти отца Магды 
за кулисы, и зритель догадывался о случившемся лишь по поведению актрисы, по 
охватившему ее ужасу и смятению.
      В январе 1893 года Элеонора Дузе прибыла в НьюЙорк. Первое знакомство с 
городом буквально ошеломило ее. «…И я увидела огромный город, — писала она 
искусствоведу Риччи, — всюду колеса, экипажи, магазины и странные здания, 
кругом навязчивая реклама, шум и грохот… Ни единой улыбки живого искусства, 
ничего, на чем могли бы отдохнуть глаз и душа…»
      Дузе выступала в НьюЙорке, Филадельфии, Чикаго и Бостоне. Она не стала 
продлевать гастроли, поскольку еще раньше заключила контракт с лондонским 
«Лириктиетр».
      Свое международное турне она закончила 31 января 1894 года в Мюнхене. 
Дузе стала признанной властительницей дум в театральной жизни Германии. Г. 
Гауптман писал: «Для меня она самая великая актриса, более того, она — 
олицетворение самого искусства». В то время был принят термин «прозрачность», 
которым определяли все тонкое, нежное, уязвимое. Как раз этого эффекта 
прозрачности и достигала Элеонора, особенно когда передавала душевное состояние 
женщин, сломленных жизнью.
      В Мюнхене Дузе распустила свою труппу. Расстался с ней и Флавио Андо, 
который перешел в труппу Лейгеба. Актеры преподнесли Элеоноре трогательный 
адрес.
      В сентябре 1894 года на отдыхе в Венеции Анджело Конти представил Дузе 
двух поэтов — Габриэле Д'Аннунцио и Адольфо де Бозиса. Встречи в Венеции, 
разговоры об искусстве буквально опьяняли Элеонору. Ей казалось, что именно 
Д'Аннунцио создаст для нее произведение, которым она достойно завершит свой 
путь в искусстве.
      Через несколько месяцев, во время короткого отдыха в Венеции, Дузе снова 
встретилась с Д'Аннунцио. Они говорили об искусстве, о театре, о поэзии, а 
сердца их уже заключили меж собой тайный договор.
      Пригласив на первые роли актера Альфредо де Санктиса, Дузе отправилась в 
турне по Европе, исколесив ее за год из конца в конец, после чего начались 
новые гастроли по Америке. В течение всего пребывания в США в 1896 году актрисе 
оказывались королевские почести. В Вашингтоне президент Кливленд присутствовал 
на всех спектаклях Дузе и приказал украсить ее уборную розами и белыми 
хризантемами, цветами, которые она больше всего любила. Изобретатель Томас Алва 
Эдисон, не пропустивший ни одного спектакля, предложил записать на фонограф 
последнюю сцену «Дамы с камелиями». Увы, запись не удалась. В НьюЙорке 
Элеонора познакомилась с художником Эдоардо Гордиджани и тот вызвался написать 
ее портрет.
      1 июня 1897 года Дузе уже выступает в Париже на сцене театра «Ренессанс». 
Первый спектакль — «Дама с камелиями». Несмотря на высокую цену за билеты, зал 
был переполнен. Первые три акта прошли в нервозной обстановке. Начался 
четвертый акт — апогей страданий и несчастной страсти героини. Здесь Дузе была 
несравненна. И зал был взят. Спектакль закончился под гром аплодисментов. Среди 
восторженных криков публики слышался голос Сары Бернар, из своей ложи кричавшей 
вместе со всеми: «Браво! Браво!»
      По просьбе Дузе Д'Аннунцио написал пьесу «Сон весеннего утра». Этот 
спектакль также имел огромный успех. На премьеру прибыл президент Французской 
республики Феликс Фор.
      В июле 1897 года Дузе рассталась со своей прекрасной квартирой в Венеции 
и переехала в скромную виллу в Сеттиньяно, неподалеку от Флоренции. В марте 
следующего года ее соседом стал Д'Аннунцио, поселившийся в Каппончине. Именно 
тогда он и окрестил домик Дузе именем «Порциункола».
      Актриса с успехом играет в «Родине», «Второй жене» Пинеро, «Трактирщице» 
и «Жене Клода». Она всегда разная, всегда новая, всегда оригинальная.
      12 июня 1898 года имя Элеоноры Дузе было присвоено болонскому театру 
«Брунетти». «Хотелось бы, чтобы он стал храмом подлинного искусства», — сказала 
она посланцу, сообщившему ей эту приятную весть.