В десять лет Гаррик поступил в грамматическую школу Личфилда, где 
основными предметами были латынь и греческий. Благодаря содействию регистратора 
приходского суда Гилберта Уолмси, поклонника театра, ученики поставили комедию 
Дж. Фаркера «Офицервербовщик». Гаррик выступил в двух ролях — актера (он играл 
сержанта Кайта) и режиссера. Спектакль был тепло встречен взрослыми зрителями.
      20 марта 1728 года в Личфилд пришло письмо из Лиссабона от «Дэвида 
Второго», брата Питера Гаррика. Он просил отправить «дорогого племянника и 
тезку» в Португалию, где мальчик будет обучаться торговому делу и бухгалтерским 
премудростям.
      В Лиссабоне Гаррик был радостно встречен не только дядей, но и всем 
веселым обществом английских купцов. «Дэвид Третий» пел им песни, читал длинные 
монологи, а иногда исполнял сцены из пьес. Однако, не обнаружив призвания 
коммерсанта, он вернулся домой.
      В восемнадцать лет Дэвид стал посещать «Частную Академию мистера Джонсона 
для юных джентльменов», а в начале марта 1737 года он отправился в Лондон. 
Гилберт Уолмси написал своему другу, математику Колсону, жившему под Лондоном, 
в Рочестере, с просьбой взять к себе в ученики и приютить в своем доме Дэвида 
Гаррика, «юношу разумного и любознательного, нуждающегося тем не менее в 
систематическом и серьезном образовании».
      Однако Дэвид никакого интереса к юриспруденции не проявил и пропадал в 
лондонских театрах. Но и тут удача его не оставила. По инициативе старшего 
брата Питера была создана виноторговая фирма «Гаррик и К°» с отделениями в 
Лондоне и Личфилде. Небольшой винный погребок Дэвида находился как раз напротив 
«КовентГардена» — одного из двух (второй именовался «ДруриЛейн») ведущих 
драматических театров города, неподалеку от другого театра, «ГудменсФилдс».
      Скоро актеры почувствовали в Гаррике своего человека. Живой, подвижный, 
остроумный, он стал близким другом многих актеров Лондона, их «поверенным» в 
делах как театральных, так и сердечных. В 1740 году заболел известный 
лондонский Арлекин Ричард Йетс, и Джиффард, руководитель театра «ГудменсФилдс» 
попросил Гаррика выступить вместо Йетса. Дэвид надел маску Арлекина и сыграл 
так, что никто не заметил подмены.
      В мае 1741 года Джиффард взял Гаррика с собой на летние гастроли. К 
счастью, с ним вместе поехал Чарлз Маклин, за несколько месяцев до того 
прославившийся в роли Шейлока. Маклин был характерный актер, превративший этот 
традиционно комический образ в трагический. Ему удалось покончить с напевной 
декламацией, шедшей от актеров театра классицизма. Он заставлял своих учеников 
произносить реплики самым обыденным тоном, а затем закреплять эти интонации, 
приноравливать к условиям сцены. Гаррик учился у Маклина недолго, но при его 
феноменальных способностях этого оказалось достаточно.
      Гастроли в Ирландии проходили в небольшом городке Ипсвич. В составе 
приехавшей труппы значился некий мистер Лидл. Под этим псевдонимом скрывался 
Дэвид Гаррик. 21 июля 1741 года молодой актер сыграл капитана Дюртета в комедии 
Джорджа Фаркера «Неверный», а несколько позже Абоана, благодарного дикаря, в 
драме Томаса Саутерна «Ориноко». Ирландцы тепло встречали его.
      В Лондоне Гаррик продолжил играть в театре «ГудменсФилдс». Джиффард дал 
ему роль Ричарда III, обещав, что перед публикой он предстанет как «джентльмен, 
впервые появившийся на сцене». Это был способ заманить в зал побольше людей. 
Правда, случалось, зрители забрасывали не понравившегося им дебютанта тухлыми 
яйцами и помидорами, и даже избивали его. С Гарриком такого не случилось.
      Чарлз Маклин вспоминал, что Гаррик блестяще справился с ролью. Все 
переживания, чувства и страсти, переполняющие душу короля, угадывались в каждом 
жесте, сквозили в каждом движении актера.
      Успех нарастал от сцены к сцене, от акта к акту. Спектакль закончился, 
как писала одна из лондонских газет, аплодисментами «небывалыми, восторженными 
и продолжительными». Газета «Чэмпион» отмечала, что звучание его голоса было 
естественным, актер «не завывал, не стонал и не рычал, как это было в моде». 
Критик подчеркивал, что походка Гаррика была лишена какой бы то ни было 
напыщенности, а лицо отражало «все переливы души». Гаррик стремился играть в 
постоянной связи и единстве со своими партнерами, в отличие от многих ведущих 
актеров эпохи.
      Он обладал удивительным талантом на протяжении одного спектакля с блеском 
играть и фарсовые и трагические роли. Способность Гаррика перевоплощаться 
вызывала восхищение современников. Он был непревзойденным Бенедиктом в комедии 
Шекспира «Много шума из ничего», Абелем Драггером в «Алхимике» Бена Джонсона и 
многих других ролях. Абель Драггер был одной из любимых ролей Гаррика, он играл 
ее в течение всей жизни и исполнил в последний раз в апреле 1776 года. Гаррик 
считал, что комедия требует от актера не меньшего мастерства, чем самая 
возвышенная трагедия. В трагедии сюжет, фабула, язык, костюмы помогают актеру 
создать запоминающийся образ. В комедии же действие нередко происходит в среде 
низменной, поэтому от актера требуется значительное мастерство, чтобы увлечь 
зрителя, заставить его поверить в силу переживаний персонажей низких так же, 
как он верил в силу страданий героев высокой трагедии.
      Гаррику не было и 25 лет, когда в марте 1742 года он сыграл роль короля 
Лира, человека в годах. Работа над образом была нелегкой. Наибольшую тревогу у 
Гаррика вызывала сцена сумасшествия, он стремился сделать ее правдивой и 
впечатляющей. Неподалеку от театра жил человек, который когдато, играя с 
двухлетней дочкой, уронил ее из окна. Ребенок погиб, а отец сошел с ума. 
Несчастный в определенный час подходил к окну и, оглашая улицу ужасными криками,
 «ронял» воображаемого ребенка. Гаррик внимательно наблюдал за ним, что помогло 
актеру исполнить сцену помешательства в «Короле Лире» с удивительной силой.