из них - "Арест пропагандиста" (1880-1892) и "Отказ
от исповеди" (1885). Однако своего высочайшего творческого подъема Репин
достиг в картине "Иван Грозный и сын его Иван" (1885). На ней изображен
царь после того, как он уже нанес смертельную рану сыну, в ту минуту, когда
к нему приходит осознание чудовищности и безвозвратности совершенного
им преступления. Эта картина была задумана в 1882 г., вскоре после убийства
народниками Александра II. Репин писал своего "Ивана" в величайшем душевном 
напряжении. "Я работал как завороженный, - вспоминал он позже. - Минутами мне 
становилось страшно. Я отворачивался от этой картины. Прятал ее. На моих друзей 

она производила то же впечатление. Но что-то
звало меня к этой картине, и я опять работал над нею". Как и в случае с
"Софьей", Репин писал Грозного с нескольких натурщиков: художника Мясоедова, 
композитора Бларамберга, с какого-то рабочего, случайно встреченного на рынке, 
и, наконец, с неизвестного старика. Власть его искусства дости

ИЛЬЯ РЕПИН 83

гает в этом полотне потрясающей силы. Особенно выразительна фигура Грозного: 
его 
безумные, как бы затянутые бельмом, уже ничего не видящие глаза,
его напряженная рука, едва удерживающая тяжелеющее тело сына, волосы,
вставшие дыбом от ужаса, - все это выписано с поистине шекспировской,
гениальной мощью. С такой же силой написан царевич: его глаза стекленеют,
в пальцах правой руки последнее трепетание жизни, левая рука беспомощно
гнется под тяжестью слабеющего тела. Трагизм этой сцены производил на
первых зрителей просто ошеломляющее впечатление, да и сейчас она никого
не может оставить равнодушным.

Из картин следующих лет выделяется своей колоритностью полотно "Запорожцы пишут 

письмо турецкому султану". Еще в 1878 г., гостя в Абрамцеве,
Репин услышал рассказ одного украинского историка о том, как турецкий
султан писал к запорожским казакам и требовал от них покорности. Ответ
запорожцев был смел, дерзок, полон остроумных непристойностей и издевок
над султаном. Репин пришел в восторг от этого послания и сразу сделал 
карандашный эскиз. После этого он постоянно возвращался к этой теме, работая 
над 
картиной более десяти лет. Она была закончена только в 1891 г. Чтобы
почувствовать аромат эпохи, Репин изучал историю Украины, народные украинские 
песни, два раза ездил на юг, чтобы ощутить дух той земли, образ
которой он собирался создать. Он побывал в Киеве и Одессе, тщательно 
рассматривал в музеях исторические древности Украины. Несколько лет спустя
он ездил на Кубань и искал там модели. Работал Репин, как всегда, с огромным 
воодушевлением. В 1880 г. он писал Стасову: "До сих пор не мог ответить
Вам... а всему виноваты "Запорожцы", ну и народец же! Где тут писать, голова
кругом идет от их гаму и шуму... еще задолго до Вашего письма я совершенно
нечаянно отвернул холст и не утерпел, взялся за палитру и вот недели две с
половиной без отдыха живу с ними, нельзя расстаться - веселый народ...
Чертовский народ!.. Никто на всем свете не чувствовал так глубоко свободы,
равенства и братства! Во всю жизнь Запорожье осталось свободно, ничему не
подчинилось..." В поисках верного художественного решения Репин, не жалея своих 

трудов, писал и переписывал картину вновь, менял отдельные фи-'
гуры и их размещение, изменял соотношение фона и переднего плана. В конце 
концов 
он сделал фигуру писаря центральной опорной точкой композиционного круга, по 
которому в два ряда разместил диктующих письмо запорож*
Цев. В последнем варианте картины круг замыкается фигурой развалившегося
на бочке казака с бритой головой, повернувшегося к зрителю спиной и затылком. 
Эта рельефная спина была последней находкой художника в позднем
варианте картины. Ради нее он уничтожил прекрасно написанную фигуру смеющегося 
казака. Как признавался сам Репин, он два года не решался на эту
жертву. Однако она оказалась необходимой. В результате передний и задний
планы слились воедино, получилась законченная и удивительно целостная
композиция, которая не распадается на отдельные куски, а воспринимается
^к яркое, красочное целое.

В пору работы над "Запорожцами" Репин пережил тяжелую душевную
драму - в 1887 г. он развелся с женой. В том же году он вышел из Товарищества 
художественных передвижных выставок, с которым был тесно связан на
"Ротяжении тридцати лет. Ему не нравилось, что передвижники замыкаются

84



в себе, что почти не принимают новых членов, особенно молодых. "С тех пор
как товарищество все более и более увлекается в бюрократизм, мне становится