при Узбеке и Джанибеке, но Дмитрий отвергнул это требование, соглашаясь
платить только такую дань, какая была определена между ним и Мамаем в
последнее их свидание в Орде.

20 августа Дмитрий выступил из Коломны и, пройдя границы своего княжества, стал 

на Оке при устье Лопасни, осведомляясь о неприятельских движениях. Здесь с ним 
соединился двоюродный брат Владимир Андреевич Серпуховской, подошли последние 
московские полки. Тогда, видя все силы в
сборе, Дмитрий велел переправляться через Оку. 6 сентября войско достигло
Дона. Устроив полки, начали думать. Одни говорили: "Ступай, князь, за Дон!"
Другие возражали: "Не ходи, потому что врагов много: не одни татары, но и
литва, и рязанцы". Дмитрий принял первое мнение и велел мостить мосты и
искать броды. В ночь 7 сентября войско начало переправляться за Дон. Утром
8 сентября на солнечном восходе был густой туман, и когда в третьем часу
просветлело, то русские полки строились уже за Доном, при устье Непрядвы.
Часу в двенадцатом стали показываться татары; они спускались с холма на
широкое Куликово поле. Русские также сошли с холма, и сторожевые полки
начали битву. Сам Дмитрий с дружиной выехал вперед и, побившись немного, 
вернулся к основным силам устраивать полки. В первом часу началась
решительная битва. Такой битвы не бывало на Руси прежде: говорят, что кровь
лилась, как вода, на пространстве десяти верст, лошади не могли ступать по
трупам, ратники гибли под конскими копытами, задыхались от тесноты. Пешая 
русская рать уже лежала как скошенное сено, но исход боя решил Владимир 
Андреевич, ударивший из засады с конным полком в тыл татарам. Татары
не выдержали этого удара и побежали.

В "Сказании о Мамаевом побоище", источнике сложном и противоречивом, в котором 
много явных вымыслов и нелепиц, есть рассказ, что Дмитрий

ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ 57

надел княжескую мантию на своего любимца Михаила Бренка, сам же в одежде 
простого воина замешался в толпе, так как хотел биться с татарами "зауряд
с дружиной". Неизвестно, можно ли доверять этому известию, но действительно, 
Дмитрий, как видно, не руководил сражением, оно шло словно само
по себе, а все важные решения принимались Владимиром Андреевичем и
воеводой Боброком.

Возвратившись с погони на место брани, Владимир Андреевич велел трубить в 
трубы; 
все оставшиеся в живых ратники собрались на эти звуки, не
было только Дмитрия. Владимир стал расспрашивать: не видал ли кто его?
Одни говорили, что видели его жестоко раненным, и потому должно искать
его между трупами; другие, что видели, как он отбивался от четырех татар, и
бежал, но не знают, что после с ним случилось; один объявил, что видел, как
великий князь, раненный, пешком возвращался с боя. Владимир Андреевич
стал со слезами упрашивать всех искать великого князя, обещал богатые награды 
тому, кто его найдет. Войско рассеялось по полю; нашли любимца
Дмитриева Михаила Бренка, наконец двое ратников, уклонившись в сторону,
нашли великого князя, едва дышащего, под ветвями недавно срубленного
дерева. Дмитрий с трудом пришел в себя, с трудом распознал, кто с ним
говорит и о чем, панцирь его был весь пробит, но на теле не было ни одной
серьезной раны.

По случаю победы, говорит летописец, была на Руси радость великая, но
была и печаль большая по убитым на Дону; оскудела совершенно вся земля
русская воеводами, и слугами, и всяким воинством, и от этого был страх
большой по всей земле Русской. Это оскудение дало татарам еще кратковременное 
торжество над куликовскими победителями.

Мамай, возвратившись в Орду, собрал опять большое войско с тем, чтоб
идти на московского князя, но был остановлен другим врагом: на него напал
хан заяицкий Тохтамыш, потомок Чингисхана. На берегах Калки Мамай был
разбит, бежал в Крым и там был убит. Тохтамыш, овладев Золотой Ордой,
отправил к русским князьям послов известить их о своем воцарении. Князья
приняли послов с честью и отправили своих послов в Орду с дарами для
нового хана. В 1381 г. Тохтамыш отправил к Дмитрию посла Ахкозю, который
назван в летописях царевичем, с семьюстами татар; но Ахкозя, доехавши до
Нижнего Новгорода, возвратился назад, не смея ехать в Москву; он послал
было туда несколько человек из своих татар, но и те не осмелились въехать в
Москву. Тохтамыш решился разогнать этот страх, который напал на татар
после Куликовской битвы. В 1382 г. он внезапно с большим войском переправился 
через Волгу и пошел к Москве, соблюдая большую осторожность, чтобы в русской 
земле не узнали о его походе.

Когда весть о татарском нашествии дошла до Дмитрия, он хотел было
выйти навстречу татарам, но область его, страшно оскудевшая народом после
Куликовского побоища, не могла выставить достаточного числа войска. Дмитрий 
уехал сперва в Переяславль, а потом в Кострому собирать полки. Сюда к