е повсюду растут чудесные плоды, реки текут в золотых руслах, и царит золотой 

век. Любопытно, что здесь временное описание заменяется пространственным. 
Причем 
эту пространственную последовательность (сначала Царство тьмы - затем Царство 
света) следует пони-
216	
мать и во временном плане (сначала полярная ночь - затем полярный день)
    Таким образом, индоарийских сверхсовершенных "обезьянолюдей" приходится 
признать уроженцами Севера. Того же Ханумана (дословно "Имеющий (разбитую) 
челюсть" - из-за увечия, нанесенного ему Богом Индрой). О, это была 
удивительная 
до неправдоподобности "обезьяна"! Сподвижник Рамы обладал воистину бесценными 
качествами. Чего стоили только его летательные способности! Хануман вырастал до 

исполинских размеров и проносился по поднебесью, как летучая гора. Ветер, 
рожденный его стремительным полетом, рассеивал облака на небе и гнал по морю 
бурные валы. Тень Ханумана бежала внизу по волнам, словно судно, движимое 
попутным ветром. А он летел в вышине, то ныряя в тучи, то снова появляясь из 
них, словно ясный месяц.
    Батальные сцены в "Рамаяне" столь же захватывающи и изо-билующи 
невероятными 
подробностями, как и в "Махабхарате":
В бронях златокованых демоны с томною кожей На горы огромные в сумраке были 
похожи <...>
На рать обезьянью, вконец ослепленные гневом, Ужасные ракшасы лезли с разинутым 

зевом.
На ракшасах темных брони златокованы были, Но войском Сугривы они атакованы 
были.
На древки златые знамен обезьяны кидались, В коней, колыхавших густые султаны, 
вцеплялись.
В клочки разрывали они супротивные стяги, Слонов и погонщиков грызли в свирепой 

отваге.
И стрелы, что были, как змеи, напитаны ядом, Метали два царственных брата, 
сражавшихся рядом.
И ракшасов тьму сокрушили, незримых и зримых, Опасные стрелы царевичей 
необоримых.
В ноздрях и в ушах застревая, взвилась крутовертью Колючая пыль меж земной и 
небесною твердью.
^РАМАЯНА"	217
Мешая сражаться, она забивалась под веки. По ратному полю бежали кровавые реки.
Гремели во мраке мриданги, литавры, панаши. Воинственных раковин слышался гул 
величавый.
Им вторили вопли пронзительные обезьяньи, Колес тарахтенье, коней исступленное 
ржанье.
Тела вожаков обезьяньего племени были Навалены там среди темени, крови и пыли.
Там ракшасов гороподобные трупы лежали, И дротиков груды, и молотов купы лежали 

<...>
Лишь стрелы во мраке сверкали огня языками Да грозные ракшасы гибли в огне 
мотыльками.
Сражения ночь озарилась обильным свеченьем, Точь-в-точь как осенняя ночь - 
светляков излученьем:
Там стрел мириады блистали златым опереньем...
(Перевод Веры Потаповой)
    Победа над демоном Раваной и его несметным воинством отнюдь не положила 
конец трагедии в личных взаимоотношениях Рамы и Ситы: царевич заподозрил жену в 

супружеской неверности. Сначала он публично, в присутствии многочисленных 
свидетелей обвинил только что освобожденную возлюбленную в любовной связи с 
Раваной. Опозоренная Сита, чтобы доказать свою невиновность, на глазах у всех 
бросается в костер. Однако ее спасает сам Бог огня Агни, убеждая Раму в его 
неправоте.
    Инцидент вроде бы исчерпан. Но не успели счастливые супруги вернуться домой,
 
как Рама с подозрительностью, достойной Отелло, вновь поддался чувству ревности 

и пошел на поводу у народа, не поверившего в невиновность молодой женщины. Под 
влиянием людской молвы Рама прогоняет жену в лес, где она рожает двух сыновей. 
Спустя некоторое время, когда дети подросли, Сита задается целью раз и навсегда 

перед всем народом доказать свою чистоту. В свидетели она берет самое священное 

- Мать Сыру Землю, и та, дабы подтвердить
218	
невинность отлученной женщины, разверзает свои бездны и принимает ее в свое 
лоно. Только оставшись один, Рама наконец понимает всю чудовищную нелепость 
содеянного им же самим. Отчаянию царевича, ставшего уже царем, нет предела, но 
вновь соединиться с Ситой ему удается только после смерти, когда его вместе с 
супругой взяли в свои небесные чертоги бессмертные Боги. Теперь уже навсегда\
ГОМЕР
"ИЛИАДА"

Герои Илиады Художник Н. Утк