и науку на новые рубежи. И повел 
вперед на штурм обветшавших твердынь - поначалу лишь горстку отважных 
смельчаков 
- сам Фрэнсис Бэкон.
    Какова же логика его рассуждений. Наука, какой она была на пороге 
начавшейся 
революции в естествознании, представляла собой не столько систему достаточно 
скромных опытных и экспериментальных результатов, сколько нагромождение 
всевозможных ошибок и несуразиц, подкрепленных ссылкой на авторитеты. Имени 
Аристотеля было достаточно, чтобы подписать смертный приговор любому вопросу да 

заодно и тому, кто решился его задать. В мире науки царит не истина, а 
заблуждение. Поэтому, считает Бэкон, необходимо прежде всего указать на 
источники человеческих заблуждений.
    Таковых четыре. Философ называет кратко и емко - идолы (в распространенных 
переводах - призраки, хотя в оригинале текста стоит idold). Они, как жаждущие 
крови языческие идолы, встают на пути каждого, кто пытается творчески и 
непредвзято осмыслить действительность. Первыми идут призраки рода: они 
обусловлены самой природой человека, ограниченностью чувственных каналов, 
связывающих его с объективным миром, да и несовершенством самого ума. В 
результате "ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к 
природе вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде".

    Далее следуют призраки пещеры - заблуждения отдельного человека Ведь у 
каждого, утверждает Бэкон, помимо ошибок, свойственных роду человеческому, 
"есть 
своя особая пещера, вторая разбивает и искажает свет природы" (образ явно 
навеян 
пассажем из "Государства" Платона) Причина данного рода ^блуждений, как правило,
 
коренится в неправильном воспи-^нии, излишнем доверии прочитанным книгам и 
разного
116
 

рода авторитетам, навязывающим свою волю и ошибочное мнение.
     Призраки рынка обусловлены некритическим восприятием мнения толпы, 
неправильным словоупотреблением, непониманием истинного смысла научных терминов 

и т.п. Наконец, призраки театра - универсальный балаган, царящий повсюду - в 
политике, науке, философии: это - те бесконечные спектакли, которые разыгрывают 

на сцене житейской суеты политические паяцы, жрецы от науки и заклинатели от 
философии, отвлекая тем самым обалдевших от их галиматьи людей от истинных 
ценностей и их правильного понимания. В результате подобных "призрачных 
комедий" 
создаются целые вымышленные и искусственные (сейчас бы еще добавили - 
виртуальные) миры, в которых по существу и приходится жить одураченному 
человечеству.
     Итак, кошмарные прзраки-идолы повсюду преследуют искателя истины. Но ему 
можно не опасаться этой нави, если только он вооружен научно отточенным методом 

познания. И тут Бэкон переходит к главной части своего трактата. Дословно по-
гречески "метод" означает "путь" (в точности, как и китайское дао). Но ведь 
возможны различные пути. Какой из них выбрать? Какой окажется правильным? 
Каждый 
вправе выбрать из трех основных путей познания - паука, муравья и пчелы.
     "Путь паука" - это попытка выведения истин из чистого разума, наподобие 
того, как паук выделяет из себя паутину. Такой путь Бэкон считает поспешным, 
оторванным от реальности. Он заманчив, ему следуют многие ученые, но в 
результате приходят к очень шатким и ненадежным гипотезам. Главная причина 
ошибок приверженцев "пути паука" - полное игнорирование фактов, что неизбежно 
ведет к построению спекулятивных конструкций логического порядка, и свободное 
жонглирование ими.
     "Путь муравья" - прямая противоположность первому: ему следуют те, кто 
рабски привязан к фактам, но не умеет их правильно обобщать. Такие ползучие 
эмпирики, как труженики-муравьи, собирая разрозненные факты, оказываются 
неспособными сделать из них правильные теоретические выводы
     "Путь пчелы", по Бэкону, - единственно правильный путь, способный привести 

к достижению истины: ему присущи достоинства первых двух путей, и вместе с тем 
он позволяет пре-
,НОВЫЙ ОРГАНОНЬ	117
одолеть все очерченные выше недостатки и добиться гармонического единения 
эмпирического и теоретического в познании.
    "Новый Органон" написан сочным, образным языком, каким писали во времена 
Шекспира (Бэкон, кстати, был почитателем и покровителем великого драматурга; 
некоторые литературоведы, свихнувшиеся на так называемом "шекспировском 
во