с плачем бросались друг другу в объятия... Казалось, в этом хаосе рождается 
новое мировоззрение..."
Конечно же новое мировоззрение не рождается в бурных порывах чувств, которые 
отражали общее духовное напряжение в романтический и революционный период. 
Публика не обращала внимания на странности, наивность, а то и нелепость 
сюжетных 
перипетий, когда 80 разбойников окружают в лесу полуторатысячную армию и 
одерживают победу, а их атаман подобен лучшим героям античности и является 
воплощением ума и благородства. Зритель видел то, что желал увидеть - величие 
человеческой личности; слышал обличительные реплики, которые хотел бы сам 
произнести: о продажном советнике, торгующем чинами и должностями; о министре, 
который "всплыл на крови обобранных сирот"; о графе, выигравшем у бедняка тяжбу 

благодаря подлости адвоката.
Окрыленный первым успехом, Шиллер принялся за новую драму, избрав исторический 
сюжет, понятный из ее названия: "Заговор Фи-еско в Генуе" (о герое, 
возглавившем 
в 1547 году мятеж простив тирана). На эту идею натолкнуло его высказывание Жана 

Жака Руссо о сильном и возвышенном характере графа Фиеско де Лаваньи. Вспоминая 

о великом французском мыслителе, умершем четырьмя годами раньше, Шиллер 
восклицал:
Язвы мира век не заживали: Встарь был мрак - и мудрых убивали, Нынче свет, а 
меньше ль палачей? Пал Сократ от рук невежд суровых, Пал Руссо - но от рабов 
Христовых, За порыв создать из них людей.
Досталось от него и "Дурным монархам" (другое стихотворение этого времени):
224
100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ
Прячьте же свой срам и злые страсти Под порфирой королевской власти, Но 
страшитесь голоса певца1
Издав - опять же за свой счет, хотя и при помощи друзей - цикл стихов, в 
которые 
вошли и приведенные выше, Шиллер умножил не только число своих недругов, но и 
долгов. Тем более что вдобавок опубликовал "Разбойников" под собственным именем,
 
изобразив на титуле рассвирепевшего льва с подписью внизу: "На тиранов!". Явный 

призыв к революции нашел отклик во Франции, где Шиллер получил Почетный диплом 
Гражданина Республики. Однако реакция герцога, у которого служил Иоганн Фридрих,
 
была иной. Он запретил молодому литератору что-либо писать, кроме медицинских 
трактатов, угрожая тюрьмой. Но разве мог согласиться с этим тот, кто вложил в 
уста благородного разбойника Карла Мора слова: "О, как мне становится гадок 
этот 
чернильный век, когда я читаю у Плутарха о великих людях... Священная искра 
Прометея выгорела. . И вот люди заползали, как крысы по палице Геркулеса.. " 
Впрочем, автор не вступил в бой с тираном, а предпочел бежать из Штутгарта.
Писательское бунтарство некоторым просвещенным вельможам казалось спичкой, 
которую шаловливый ребенок подносит к бочке с порохом Так, через год после 
смерти Шиллера Гёте, находясь на водах в Карлсбаде (ныне Карловы Вары, Чехия), 
записал в дневнике высказывание князя Путятина: будь он на месте Господа Бога и 

предвидя, что Шиллер напишет такую пьесу, как "Разбойники", то отказался бы от 
сотворения мира. Шутка русского барина не учитывала важное обстоятельство: 
после 
Великой французской революции 1789 года Шиллер ужаснулся начавшемуся в стране 
террору (по его словам - "разгул вражды и черной мести и пиршество пороков 
злых").
Однако все это было позже, а в 1782 году ему пришлось некоторое время скитаться,
 
затем удалось устроиться штатным драматургом и заведующим репертуаром 
Мангеймского театра. Поначалу его "Фиеско" потерпел - да простится каламбур - 
фиаско, зато имела успех драма "Коварство и любовь". Впрочем, и "Фиеско" был 
поставлен; стала крылатой реплика злодея, наемного убийцы из пьесы - "мавр 
сделал свое дело, мавр может уйти".
С удивительным для молодого человека мастерством Шиллер разворачивал 
захватывающие интриги, которые держали в напряжении зал, показывая столкновения 

сильных человеческих чувств в наивысшем проявление - отрицательных и 
положительных. Напрашивается сравнение с усилением разноименных электрических 
зарядов, приводящем к вспышке. Но дело, пожалуй, не столько в
ЩИЛЛЕР
225
искусстве драматурга, постигшего тонкости своего ремесла, сколько в личности 
автора, его искренних и сильных чувствах, которые передавались зрителям...
После "Коварства и любви" Шиллер продолжал писать исторические драмы, мало 
считаясь с тем, как все происходило в реальности. Яркий пример - "Дон Карлос", 
где главный герой - испанский инфант XVI века - человек недалекий и 
непорядочный