вдоль линии фронта, ознакомиться с местностью, передним 
краем. Возглавляли группы лучшие командиры 45го полка. Понимая, что полет в 
таком составе опасен, я высказал командиру полка свое мнение:
      – Нельзя лететь таким большим составом. Боевой опыт показывает, что 
группа, имеющая более восьми самолетов, становится неманевренной. Из 
четырнадцати самолетов получится «рой», а не строй. Внезапная атака пары 
«мессершмиттов» неизбежно приведет к потерям. Повидимому, мои рассуждения 
показались командиру никчемными.
      – Товарищ Покрышкин, ваше дело слушать и записывать указания, а не 
высказывать мнение. Когда станете командиром полка, тогда и будете давать свои 
предложения. А сейчас не мешайте.
      Отстаивать свое мнение было бесполезно. Заев не любил советоваться с 
командирами эскадрилий.
      Возникал законный вопрос: как попадали такие офицеры на столь высокие 
должности? Вопрос прост лишь на первый взгляд. На самом деле, ответить на него 
полно очень сложно. Сказывались недостатки в изучении кадров. Скажем, был этот 
офицер на должности штурмана – справлялся с обязанностями. Внешне деловит. С 
руководством покладист. Указания выполняет. Знает технику, людей. Высказывает 
суждения, не вызывающие возражений. Чем не командир полка?
      Старшим его недостатки не видны. Как опирается на опытных летчиков, 
советуется ли он с комэсками или со своими заместителями? Умеет ли сделать 
правильный вывод из реальной боевой обстановки в критической ситуации? Хватит 
ли смелости взять на себя ответственность за введение нового маневра, боевого 
построения? Чтобы узнать эти качества, нужно время. В боевой обстановке его не 
хватало. Изучать людей надо было по проявлению в бою, а процесс выдвижения 
кадров еще тяготел к прежним стандартам. Это потом стали комэска, умного и 
смелого, набравшегося опыта руководства в бою, ставить на полк. А в первые 
месяцы войны больше смотрели на прохождение службы.
      Но надо сказать, что слабые командиры не держались долго. Война их быстро 
раскрывала. Поэтому мы видим, что одни стремительно двигались вперед, им 
доверяли и полки, и дивизии, и корпуса. А другие уходили на должности, которые 
не требовали самостоятельных решений. Бой отбирал лучших, в бою познавался и 
формировался не только характер воина, но и командира, руководителя.
      Утром, когда был определен боевой порядок группы и мы собрались садиться 
в самолеты, подъехала легковая машина. Офицер штаба дивизии передал Заеву:
      – Облет переднего края фронта отменяется. Приказано выделить группу 
истребителей и направить ее в район станицы Крымская. Вылет немедленный. 
Ожидается подход в этот район бомбардировщиков противника. Конкретные указания 
группа получит по радио с передового КП «Тигр».
      Не скрою, на душе у меня стало сразу легче, хотя понимал, что изучить 
район крайне необходимо.
      – Товарищ командир полка, разрешите мне вылететь восьмеркой, – попросил я.

      – Думаю, хватит и шести самолетов. Вылетайте!
      В шестерку я включил свое постоянное звено и пару во главе с командиром 
звена Речкаловым. Кратко дал указания о построении боевого порядка группы при 
поиске противника и при действиях в бою.
      – Все ясно? Хорошо. По самолетам!
      – Есть! – услышал бодрый ответ.
      Летим курсом на станицу Крымская. Она расположена на острие главного 
удара СевероКавказского фронта и сейчас превращена в основной узел обороны 
противника на «Голубой линии». Через нее проходят основные железнодорожные и 
грунтовые магистрали на Новороссийск, Тамань и Темрюк. Гитлеровцы понимают, что 
с захватом этого узла нашими войсками им не удержать Таманский полуостров.
      В воздухе я невольно вспомнил эти места, Крымскую, утопающую в садах, 
полевой аэродром на северной ее окраине. Три года подряд в летний период там 
стоял в лагерях отдельный Краснодарский авиаотряд. С утра до вечера шли полеты 
на отработку задач боевой подготовки. Мне, тогда старшему авиатехнику отряда, 
хватало работы. Свободное вечернее время я использовал для охоты на перепелок. 
Бродил по скошенным полям, поднимал перепелок и стрелял влет. Первые выходы на 
охоту с «малопулькой» вызвали насмешки летчиков и техников. Однако остроты в 
мой адрес скоро прекратились. Я возвращался с трофеями – пятьшесть перепелок 
свисали с пояса. Меня, конечно, интересовали не столько перепелки, сколько 
стремление научиться стрельбе по быстролетящей малоразмерной цели.
      А по воскресеньям, выполняя комсомольскую нагрузку, вел занятия 
планерного кружка консервного завода. Сейчас Крымская находится на пути 
наступления войск фронта. По ней наверняка нанесут мощный удар. Что станет с 
этой красивой, большой станицей?
      Мы летим, и скоро я снова увижу Крымскую и буду за нее драться. Правее 
нас быстротечная река Кубань. Становясь все шире и спокойнее, она вдали 
разлилась по своим плавням и протокам. Сплошное море воды поблескивает под 
лучами утреннего солнца. Слева от нашего маршрута виднелись предгорья 
Кавказских гор. Станицы в белых и розовых красках от цветущих яблонь, миндаля и 
вишен. Природа звала к радости. А мы летели, чтобы вступить в смертельную 
схватку с врагом. Может быть, ктото из нас в последний раз видит эту красоту 
весны.
      При подходе к линии фронта связался по радио с командным пунктом.
      – «Тигр», я – Покрыш