ать дальше свою судьбу в предгорьях Кавказа.
      Простился с Супруном в морге. Долго потом сидел на скамейке, не мог 
прийти в себя. Вечером направился в летную столовую на ужин. Там увидел наших 
летчиков. Те сидели молча, меня не заметили. Подошел.
      – Вы что такие подавленные?
      – А мы, Саша, устроили поминки по Супруну, – ответил Камоса.
      – Плохо. Степану этим не поможешь. Завтра его похороним, как и положено, 
с почестями.
      – По приказанию Воронцова уже похоронили Степана.
      – Я же просил подождать до прибытия всего полка…
      – Спроси об этом Воронцова. Вон он сидит, – указал Камоса на столик в 
углу столовой.
      Подойдя к Воронцову, не сдержал возмущения. Душу жгла обида. Конечно, 
Супрун заслужил, чтобы весь полк проводил его в последний путь.
      Утром прибыл наземный эшелон. Личный состав нашей части возложил букеты 
цветов на могилу Супруна.
      В тот день и позднее, когда прошла свежая боль утраты, не раз думал о 
решении Воронцова. Наверное, он боялся, что похороны выбьют летчиков из колеи, 
повлияют на настрой. Глубокая ошибка. В годы войны мы теряли боевых друзей. 
Гибли боевые летчики и в жарких схватках, и под бомбежками, и в катастрофах. 
Это боевые потери. И все мы относились к этому с пониманием, знали – жизнь 
отдана в борьбе за победу. Воздавая дань погибшим, летчики сохраняли в памяти 
друзей, мстили за них. Мысленно они были с нами, умножая нашу силу, наши боевые 
возможности.
      Группа Камосы готовилась к перегонке самолетов в Махачкалу. Я попросил 
его выделить и мне машину, чтобы лететь замыкающим группы.
      – Бери «яка», которого гнал в ремонт Воронцов. Он хорошо отдохнул, пока 
вы сражались в степях Дона и в предгорьях Кавказа. Пусть сейчас потрясется на 
автомашине, – посоветовал он.
      Через час легли на маршрут. Я шел замыкающим группы. Не долетев до 
Гудермеса, у одного из «яков» отказал мотор. Летчик пошел на вынужденную 
посадку. Я сразу же вышел вперед, помог ему выбрать площадку. После приземления 
летчик, встав на сиденье в кабине, помахал мне рукой, показал в сторону 
Махачкалы. Я понял, что у него с посадкой все нормально.
      Группу догнал над промежуточным аэродромом. Самолеты, растянувшись друг 
за другом, ходили по кругу, но садиться было некуда. На земле двигались 
тракторы с валками и укатывали полевую посадочную полосу. Надо было чтото 
делать. Горючее кончится, и летчики начнут садиться где попало. Рискнул и 
приземлил машину в нескошенный посев, рядом с тракторами. Выскочив из самолета, 
спросил у трактористов:
      – Где тут ближайший аэродром?
      – Здесь аэродром только строится, и садиться сюда нельзя, а где другие, 
не знаем, – услышал в ответ.
      Решаю лететь в Махачкалу. Взлетел, покачиванием самолета с крыла на крыло 
пристроил к себе группу и довел до Махачкалы. Лишь А. Камоса не дошел, 
израсходовав полностью горючее, сел с убранными шасси около строящегося 
аэродрома, незначительно повредив самолет.
      Сдав на авиаремонтный завод свои самолеты и устроившись с размещением, в 
военкомате узнали адрес В. П. Карповича, он долечивался дома после ранения. 
Нагрянули к нему, Карпович искренне обрадовался, но чувствовалась у него, 
особенно у супруги, какаято напряженность.
      – Ты чтото не рад боевым друзьям? – откровенно спросил у Карповича.
      – Ну что ты говоришь? Мы с женой рады, что не забыли. Но пойми правильно, 
мы сейчас в растерянности: нечем вас угостить. В тылу весь народ живет трудно, 
продовольствие по карточкам. И сейчас в затруднительном положении с продуктами,
 – стеснительно сообщил он.
      – Ну, разве это серьезный вопрос? Сейчас сходим и купим, что надо. Деньги 
есть, – успокоили Карповича и отправились по магазинам.
      Без продуктовых карточек нам, конечно, ничего не удалось купить. В 
магазине, где обслуживались доноры, долго уговаривали девушек отпустить нам 
несколько бутылок шампанского.
      – Собираемся отметить встречу с раненым на фронте другом, вы нас должны 
понять, – дружно убеждали продавщиц.
      Ушли мы из магазина с шампанским. А продукты пришлось покупать на базаре. 
За каждый килограмм хлеба или мяса спекулянты прямо «драли шкуру». Так оставили 
деньги, выплаченные нам за несколько сбитых «юнкерсов» и «мессершмиттов».
      После этого похода веселое настроение быстро улетучилось. Мы впервые 
увидели, как трудно живется в тылу. Захотелось скорее добраться до места нашего 
назначения, получить новые самолеты и снова вернуться на фронт, уничтожать 
ненавистного врага, принесшего столько несчастья на нашу землю.
      Товарищеский ужин в семье Карповича всетаки состоялся. Пожелав ему 
скорого выздоровления, мы вскоре ушли на аэродром.
      Через пару дней прибыл полк. Нашу группу включили в его состав. Для 
переезда в Баку эскадрилье выделили потрепанный ЗИС. Летчики коекак устроились 
в кузове. Старшим к нам был назначен комиссар полка Михаил Акимович Погребной.
      Этот переезд в Баку едва не закончился трагически. После ночевки в 
Дербенте путь отклонился в горы, а оттуда выехали к морю через горный перевал.
      У водителя практики езды по горным дорогам не было. Сказывалась и 
неисправность тормозов. Шофер, не учитывая рельефа, разгонял машину и резко 
тормозил на поворотах, переключая коробку скоростей. Семилетний опыт управления 
автомашиной насторожил меня. Такая поездка в горах могла привести к тяж