атаковать при возвращении на аэродром. 
Надо сохранить какоето количество боеприпасов.
      Предположение оправдалось. Вскоре после отхода от Маныча я увидел 
заходящих в атаку «мессершмиттов». Предупредил покачиванием самолета о 
появлении противника. Затем энергично развернулся. К моему удивлению, за мной 
из группы никто не пошел. Вся пятерка «яков», сбившись, шла курсом на Кущевку. 
«Мессершмитты», не обращая на меня внимания, пошли в атаку на уходящих «яков».
      Первый удар отбил заградительным огнем. В повторной атаке удалось в упор 
расстрелять ведущего четверки Ме109. Тогда оставшаяся тройка набросилась на 
меня.
      Отражая их натиск и нападая сам, я быстро израсходовал остатки 
боекомплекта, остался безоружным против трех вражеских истребителей. Теперь 
могла спасти только высокая техника пилотирования. Мы закружили в небе «чертово 
колесо».
      Гитлеровские летчики, повидимому, убедившись, что меня не сбить, а может,
 у них кончалось горючее, прекратили атаки, построились в группу и развернулись 
в северном направлении. Я тут же взял курс на аэродром.
      Приземляюсь, заруливаю. Вижу, вся группа уже преспокойно меня ожидает. На 
КП Белов спросил:
      – Ну, как слетали? Можно моих летчиков пускать на задания?
      – При штурмовке действовали хорошо, но к воздушным боям не готовы. По 
психологическому состоянию им еще рано вступать в бой с «мессерами». Пускать на 
боевые задания можно лишь вперемежку с опытными летчиками.
      – Может, еще разок слетаете с ними?
      – Нет, не могу. У нас своя задача. Очень жаль, что у вас растеряли 
ведущих, – ответил я, хотя и знал, что огорчу Белова. – А вылет этот я надолго 
запомню.
      Да и действительно, он многому научил, заставил глубоко задуматься над 
тем, как важно психологически сжиться всем летчикам, с которыми идешь в бой. Мы 
часто говорим: понять товарища, боевая спайка. Это очень важные качества в бою. 
Их надо воспитывать, прививать летчикам еще задолго до встречи с противником. 
Зарождается боевая спайка в паре, в звене, в эскадрилье. Я всегда был 
сторонником устойчивых боевых групп, в которых все воздушные бойцы хорошо знают 
и любят друг друга. Только в этом случае летчики группы будут действовать как 
слаженная боевая единица. Это не значит, конечно, что такие действия сдерживают 
порыв, творчество и инициативу. Нет. Наоборот. Вера в то, что в самом тяжелом 
бою никто не спрячет голову, прикроет, если надо, окрыляет, ведет к смелым 
действиям. Без этого не может быть победы.
      Вскоре на аэродром прибыл штаб и техсостав полка, воины обслуживающего 
батальона. Самолеты были заряжены и готовы к боевой работе.
      С утра начались активные штурмовки вражеских войск, перешедших Манычский 
канал. Вылетали восьмерками. Специально выделял пары для подавления зениток. 
Это и обеспечивало успех, помогло избежать потерь.
      В те дни мы ждали возвращения группы летчиков, которых отправили 
ремонтировать самолеты. Как они были нужны сейчас! Задержка беспокоила 
командование полка. Через несколько дней удалось выяснить, что им было отказано 
в приеме самолетов. Авиаремонтные мастерские, свернув свою работу, отошли на 
восток. Командир полка решил сам лететь туда и договориться о приемке самолетов.
 Но его подготовка к вылету закончилась серьезной раной. При запуске мотора на 
УТ2 механик рано включил зажигание. От удара лопастью винта у майора Иванова 
переломило руку и он оказался в госпитале.
      Сообщение об этом всех очень огорчило. Под командованием Виктора 
Петровича Иванова мы прошли большой и тяжелый путь. Он руководил полком с 
первых дней войны. Никто не пользовался у нас таким уважением, как он. Мы 
видели в нем старшего боевого товарища и друга.
      Через несколько дней перед ужином начальник штаба объявил приказ о 
назначении командиром полка Заева. Выслушав его, летчики молча переглянулись. 
Реакция офицеров возмутила Заева, и он, глядя на нас, заявил:
      – Следует запомнить, что по приказу с сегодняшнего дня я командир полка и 
буду наводить строгий порядок. Дальше так не будет, как было до этого.
      – При Иванове в полку был порядок. Мы стали гвардейцами, – бросил я 
реплику.
      – А с вами, Покрышкин, у меня будет отдельный разговор.
      Командир ушел. Мы несколько минут молча осмысливали все происшедшее.
      Вступление в должность нового командира сказалось на порядке наших боевых 
действий. На штурмовку наземных целей стали летать звеньями, а не поэскадрильно.
 Это увеличило потери. Вскоре в эскадрильях осталось по шесть самолетов. Хорошо,
 что летчики, получив ранения и ожоги, остались живы.
      Район боевых действий перемещался восточнее Ростова. Прорыв танковых 
группировок противника через Дон, в районах станций Котельниковской и 
Цимлянской, все больше прижимал войска Южного фронта к Кавказским горам. Чтобы 
быть ближе к местам штурмовок, полк был вынужден перебазироваться на полевой 
аэродром недалеко от Кропоткина.
      Первой туда прилетела наша эскадрилья. И на этот раз авиатехники и 
тыловая часть, перебазируясь автотранспортом, не успели прибыть к нашему 
прилету. Летчики сами затолкали самолеты в капониры и около них ожидали 
наземный эшелон. В это время увидели на небольшой высоте идущих в направлении 
Кропоткина девять Ю88.
      В самолетах у нас оставалось мало горючего и боеприпасов. И все же по 
моей команде все быстро взлетели и атаковали девятку. Удар был неожиданным для 
противника. «Юнкерсы» сбросили бомбы, не доходя до цели, и пытались уйти на 
север. Преследуя их, мы полностью расстреляли оставшиеся снаряды и патроны и на 
последних каплях горючег