ющей шестеркой, идущей на боевое 
задание. Вдруг в последней паре в конце разбега у ведомого ненормально застучал 
мотор, затем обрезал. Самолет по инерции продолжал катиться. Он отскочил от 
вала в конце взлетной полосы, взмыл как с трамплина, метров на двадцать. Летчик 
Руденко энергично хватил ручку на себя, самолет сделал полную штопорную бочку и 
шлепнулся колесами на землю, подломав шасси.
      – Это что же такое, товарищ командующий! – сокрушался генерал Самохин.
      – Думаю, что причина остановки мотора изза дефектного масла. Летчик 
живой… Вон он вылез из кабины, – успокоил я Самохина.
      Красовский выяснил, сколько произошло таких случаев, спросил, какие меры 
мы принимаем для фильтрации масла, хотя и понимал, что в полевых условиях не 
добьешься его качественной очистки. А боевые задачи выполнять надо.
      – Все ясно! Масло ждите завтра к утру. А аэродромы для перебазирования 
вашей дивизии назначаю в районе южнее Любани, – указал на карте Красовский и, 
простившись, направился к своему транспортному самолету.
      Перед вечером на УТ2 вылетел на осмотр новых полевых аэродромов. Вскоре 
увидел возвращающиеся с задания две девятки бомбардировщиков Пе2. Группу 
пыталась атаковать четверка «ФоккеВульф190». «Яки», сопровождавшие 
бомбардировщиков, умело отбивали наскоки врага.
      Стремясь не быть обнаруженным «фоккерами», прижался к верхушкам деревьев, 
но проскочить незамеченным не удалось. «Фоккеры» обнаружили мой самолет. 
Убедившись, что бомбардировщиков им не достать, они закружили надо мной. Понял, 
что гитлеровцы решили поживиться хотя бы учебным самолетом УТ2.
      Обстановка сложилась неприятная. Сесть некуда – кругом лесной массив с 
просеками и маленькими полянками. Посадка наверняка закончится полным капотом, 
тяжелыми травмами. Оставалось только крутиться, уходить под огнем врага, 
используя просеки в лесу. Так я и поступил: делал горку и бросал самолет из 
одной просеки в другую, затрудняя прицельное ведение огня. «Фоккеры», не 
добившись успеха, развернулись и ушли на запад. Мысленно ругая себя за полет на 
безоружном самолете, я вышел к Лисьим Ямам и приземлился на предназначенную для 
базирования полков площадку. Аэродром представлял собой узкую полосу луга между 
двумя речушками. Взлет и посадка истребителей могли выполняться лишь в одну 
сторону. Но искать другие, более удобные площадки не было времени, мы могли 
отстать от наступающих войск. Требовалось выдвигать дивизию вперед, на запад. 
Зная летчиков полков, я был уверен, что они освоят и этот импровизированный 
аэродром. Вторая точка для базирования требовала много времени для выравнивания 
взлетнопосадочной полосы.
      На совещании с заместителями мы решили пока перебазировать штаб дивизии и 
два истребительных полка. Вечером в Лисьи Ямы выехали аэродромностроительный 
взвод, передовые команды аэродромного батальона, штабов дивизии и полков. После 
их отъезда ко мне зашел начальник особого отдела дивизии майор Леонид Андреевич 
Волобуев.
      – Товарищ командир, вы знаете, у кого на квартире живете?
      – У директора местной школы. А что такое?
      – Это верно, что у директора. Но он еще и руководитель бандеровского 
подполья всего района, – сообщил Волобуев. В его голосе чувствовалась 
уверенность. Но я не удержался:
      – Не может быть! Такой интеллигентный и вежливый человек. Он среди ночи 
встречает и провожает в отведенную мне комнату.
      – Честных интеллигентов, не поддерживающих украинских буржуазных 
националистов, фашисты и оуновцы почти всех уничтожили за годы оккупации. 
Сейчас на интеллигентских должностях в основном сидят члены ОУН, агентура и 
прихвостни немецких фашистов. Они замаскировались. При встречах вежливо 
говорят: «Пан капитан», «Пан майор», а за пазухой носят пистолет или удавку. 
Надо с ними быть предельно осторожным и бдительным.
      Беседа у нас была долгой. Волобуев рассказал мне о сути украинского 
буржуазного национализма и униатской церкви. Вся деятельность этих отщепенцев 
украинского народа была направлена на борьбу против Советского государства, 
против своего народа. Они отравляли народ Западной Украины ядом национализма и 
антикоммунизма. Уползая за удирающей фашистской армией, оуновцы оставляли на 
освобожденной земле реакционное подполье, чтобы вредить и убивать наших воинов 
и граждан, восторженно встречающих наши победоносные войска, Советскую власть. 
Примером их подлости было смертельное ранение талантливого полководца Н. Ф. 
Ватутина.
      – Вам, товарищ командир, нельзя больше жить на прежней квартире. Следует 
ночевать в штабе, – посоветовал Леонид Андреевич в конце нашего разговора.
      На следующий день я решил лично поговорить с арестованным директором 
школы. Он подтвердил все то, о чем мне доложил майор Волобуев, и попросил:
      – Я признал свою вину и в свое оправдание назвал около семидесяти 
активных националистов, тайно оставленных в нашем районе. 06 этом прошу никому 
не говорить, иначе всю мою семью вырежут бандеровцы.
      – А почему вы не организовали нападение в период, когда ночевал в вашем 
доме?
      – Я надеялся, что проживание у меня военного начальника отведет 
подозрение чекистов.
      Этот неприятный разговор заставил принять дополнительные меры по 
обеспечению безопасности личного состава дивизии. Вопрос был немаловажный, и 
мне как командиру, ответственному за судьбу подчиненных офицеров и солдат, 
требовалось уделять ему повышенное внимание.
      Вскоре наземная обстановка осложнилась. Перед авиационной дивизией встали 
новые боевые задачи. Вызвано это было тем, что 1я гвардейс