то, оставили командира дивизии одного, на съедение 
«фоккерам»?
      – Горючего оставалось мало. Я дал команду уходить, – оправдывался 
Речкалов.
      – А кто дал вам это право?! Вы были только ведущий звена. Командиром 
группы был я. Вы же хорошо знали, что у меня приемник неисправен, я об этом 
доложил всей группе, и вашу команду не услышу.
      У Речкалова это был не первый случай, когда он выходил из боя, хотя 
летчики группы еще продолжали схватку. Я отчитал его, подчеркнул, что в бою 
необходимо полное доверие, а без этого нельзя быть уверенным в правильных 
действиях товарища по группе, нельзя победить.
      После разбора боевого вылета еще раз проанализировал свои действия, 
вспомнил, что слышал удары по своему самолету. Но ведь не обнаружено ни единой 
пробоины? Пришел к выводу, что услышал свою стрельбу. В момент рывка ручки на 
себя для предотвращения столкновения с «хеншелем» я на какието доли секунды 
задержал нажатие спуска и услышал свои выстрелы из пушки.
      Выходит, что при стрельбе по вражескому самолету у меня отключался слух. 
А как только самолет противника выходил из прицела, слух сразу же 
восстанавливался и я слышал свои выстрелы.
      Несмотря на определенные нарушения в прошедшем бою, все же группой было 
сбито восемь бомбардировщиков и три «ФоккеВульф190». 06 этом пришло на другой 
день подтверждение от наземных войск и с пункта наведения. Участие сильных 
групп в патрулировании всегда приносило успех. Это показали последующие боевые 
события.
      Главная ударная группировка в составе 3й гвардейской и 4й танковых 
армий подходила с востока к Львову. Прикрываемые нашей дивизией подвижные 
войска на правом крыле фронта, разгромив окруженную в районе Броды группировку 
противника, стремительно продвигались к Западному Бугу и Сану, пытаясь упредить 
отходящего противника, не дать ему занять заранее подготовленную оборону на 
этих реках. Основные силы нашей дивизии были сосредоточены на предотвращении 
ударов вражеской авиации по передовым отрядам танков и кавалерии. Воздушные бои 
носили ожесточенный характер.
      В одном из боевых вылетов группу из двенадцати истребителей 104го 
гвардейского авиаполка возглавлял мой заместитель подполковник Горегляд. Уже в 
конце патрулирования с передового КП корпуса подали команду:
      – Горегляд, с северазапада на подходе большая группа бомбардировщиков! 
Атакуйте! Не допускайте к конникам!
      – Задачу понял! Выполняю!
      Группа пошла на сближение и вскоре обнаружила четыре девятки 
бомбардировщиков Ю87 в сопровождении шестнадцати «ФоккеВульф190». Вражеские 
истребители сопровождения прозевали подход наших групп. Неожиданно свалившись 
сверху, Горегляд последовательно сбил двух Ю87. Бобров своей шестеркой нанес 
удар по второй девятке бомбардировщиков и, сбив одного, сразу же устремился на 
«фоккеров», связал их боем. Этим воспользовались летчики группы Горегляда. В 
короткий период они сбили из других девяток еще трех Ю87. Бомбардировщики, 
сбросив свой груз неприцельно, стали поспешно уходить на запад. Потеряв двух 
«фоккеров», вражеские истребители также вышли из боя.
      Применение в прикрытии наземных войск крупных групп истребителей 
оправдывало себя, хотя и создавало дополнительную нагрузку на летный состав. 
Однако иногда командиры полков, недооценивая противника и стремясь дать 
отдохнуть летчикам, уменьшали количество вылетов, посылали на патрулирование 
небольшие группы. В боях с превосходящими силами противника такие вылеты не 
давали высоких результатов, а наши группы несли неоправданные потери.
      В одном из таких боев погиб смелый и талантливый летчик, заместитель 
командира эскадрильи Александр Ивашко. Его группа вылетела рано утром на 
прикрытие танков, форсирующих реку Западный Буг. Четверка Ивашко встретилась с 
восемью «ФоккеВульф190». Во время лобовой атаки вражеский снаряд разорвался в 
кабине самолета Ивашко и он, раненный, пытался уйти на свой аэродром. Его 
прикрывал ведомый Вячеслав Березкин. Но четверка «фоккеров» решила не упускать 
подбитый советский самолет и ринулась на преследование. Березкин смело отразил 
первую атаку, сбил «фоккера». Он мастерски вел бой с тремя истребителями 
противника, прикрывая командира. В один из моментов, уйдя изпод огня бочкой, 
он сумел зажечь второго «фоккера». Вражеская пара прекратила атаки и ушла на 
запад. К большой горечи, Ивашко не дотянул до своего аэродрома. Вероятно, он 
потерял сознание от ранения. Летчик разбился у городка Берестечко. За этот бой, 
за смелые действия при прикрытии командира я представил Березкина к ордену 
Славы и вручил его на построении личного состава полка.
      С Речкаловым, исполняющим обязанности командира полка после ранения 
Бориса Глинки, состоялся еще один резкий разговор, потребовал не выпускать 
небольшие группы. Было ясно – будь в подчинении Ивашко более сильная группа, он 
выбрал бы другой вариант боя, нанес бы противнику больший урон.
      Наши летчики в воздухе действовали смело, решительно, дерзко. Победы 
койкому даже вскружили головы, приводили к нарушению установленного перед 
вылетом плана ведения боя. Так, в частности, произошло в группе, патрулирующей 
северозападнее Львова. Восьмерка Боброва была наведена с КП корпуса на большую 
группу бомбардировщиков противника. Они летели без сопровождения истребителей. 
Первая же атака звена Боброва была успешной. Вниз упало несколько горящих 
«юнкерсов». Остальные, сбрасывая бомбы, разворачивались для ухода. Азарт боя 
захватил и звено прикрытия. Вся восьмерка набросилась на бомбардировщ