ях.
      Принял нас генерал К. А. Вершинин. Он был недавно назначен командующим 
4й воздушной армией, объединившей в конце апреля всю авиацию нашего фронта. 
Распыление сил по двум армиям наконецто было ликвидировано. Однако основы ее 
боевого применения оставались пока прежними. Мы продолжали летать мелкими 
группами. Лишь отвага и умение позволяли нам побеждать в боях превосходящего в 
силах врага. Бытовавший в это время лозунг: «Бить врага не числом, а уменьем» 
был очень патриотичен, но не всегда приводил к успехам в бою над численно 
превосходящим противником. Боевые летчики ждали от этого совещания многого. 
Хотелось, чтобы новое в боевом применении нашей авиации стало активнее 
внедряться в жизнь.
      Без особых вступлений К. А. Вершинин открыл совещание.
      – Давайте, товарищи, посоветуемся, как нам лучше бить врага на земле и в 
воздухе, – сказал он.
      Командующий кратко обрисовал воздушную обстановку на нашем фронте. Он 
остановился на важных проблемах применения воздушной армии. Подробно изложил 
принципы авиационного наступления при прорыве обороны противника и боях в 
глубине. Он говорил о массированном применении бомбардировочной и штурмовой 
авиации. Истребителям поставил главную задачу: завоевание господства в воздухе 
с целью обеспечить действия бомбардировщиков и штурмовиков, срыва ударов 
авиации противника по нашим наземным войскам.
      Авиационное наступление было новой формой боевого применения авиации в 
наступательной операции. Оно способствовало значительному повышению боевой 
эффективности и явилось крупным шагом в оперативном искусстве ВоенноВоздушных 
Сил.
      Не скрою, от слов командующего, других руководителей воздушной армии на 
душе становилось радостнее. Мы можем успешно наступать и гнать с нашей земли 
ненавистных захватчиков! Авиации теперь ставят такие сложные задачи, о которых 
мы могли лишь мечтать.
      Когда закончились выступления авиационных военачальников, я попросил 
слово. От имени присутствующих на совещании истребителей высказал мнение по 
приказу, ограничивающему скорость патрулирования истребителей над объектом 
прикрытия. Объяснил недостатки этого способа, обрекающего нас вести 
оборонительный бой на горизонтальных маневрах. Наступательный бой с применением 
вертикального маневра достигается лишь при полете патрулей на большой скорости.
      Доложил, что бомбардировщики противника наносят удары в течение дня с 
определенной периодичностью. В предполагаемое время их налетов следует посылать 
усиленный патруль из двух или трех восьмерок. Мы же сейчас с утра до вечера 
летаем группами из четырех– шести истребителей. Этим составом нам и приходится 
вести бои с крупными силами бомбардировщиков и истребителей. Верно, это 
потребует увеличения боевой нагрузки на каждого воздушного бойца. Однако 
летчики согласны иметь боевых вылетов в день в два раза больше, чем установлено 
сейчас.
      В своем выступлении говорил о целесообразности перехвата вражеских 
бомбардировщиков на маршруте их полета к цели, чтобы предотвратить удары по 
нашим наземным войскам. Привел примеры перехвата моей восьмеркой больших групп 
бомбардировщиков противника в глубоком тылу врага. К сожалению, уничтоженную 
технику нам не засчитывают. В приказе, изданном еще в начале войны, установлено,
 что сбитые самолеты противника должны быть подтверждены нашими наземными 
войсками или зафиксированы кинопулеметом. Разве могут передовые части видеть 
воздушный бой, если мы деремся в двадцати – тридцати километрах в тылу у 
противника? Наша же промышленность пока производит самолеты без кинопулеметов. 
К примеру, в районе Мысхако основные бои нам пришлось вести над морем, в 
пятидесяти километрах западнее Новороссийска. Сбитые машины врага хорошо видели 
стрелки сопровождаемых нами бомбардировщиков. Но их данные не служат 
подтверждением победы в воздушной схватке. Попросил от имени 
летчиковистребителей этот приказ изменить.
      Выслушав мое выступление и сделав пометки в блокноте на столе, Вершинин 
сказал:
      – Товарищ Покрышкин, ваше выступление заслуживает внимания. По этим 
вопросам будут даны указания. Предложения по приказу о сбитых самолетах доложим 
в Москву. В отношении боев в районе Мысхако вам и штурману армии завтра же 
слетать в бомбардировочный полк. При получении подтверждения засчитаем сбитые 
самолеты.
      Совещание закончилось, и все расходились с уверенностью, что будут учтены 
наш боевой опыт и предложения. После совещания я обратился к генералу Вершинину 
по поводу Олиференко.
      – Какой же из него истребитель? Обучать его здесь, на фронте, у вас не 
будет времени, – заметил командующий.
      – Отпустите его, товарищ генерал, в наш полк! Он хочет стать истребителем.
 При таком рвении он будет хорошим воздушным бойцом. Я найду время для его 
обучения.
      – Что ж, надеюсь на вас и возражать о переводе не буду. Только осторожнее 
с ним, не торопитесь пускать в бой.
      Вскоре возвратился к своему самолету. Его уже отремонтировали. Там ждал 
Олиференко.
      – Все нормально, – сообщил ему. – Командующий дал «добро». Сдавайте 
эскадрилью и прибывайте в полк.
      На другой день со штурманом армии разобрались в количестве сбитых нами 
«мессершмиттов» и «фоккеров» в боях при сопровождении бомбардировщиков в районе 
Мысхако. Данные стрелков самолетов Пе2 были выше, чем наши донесения. Беседуя 
с командиром бомбардировочного полка, с горечью сказал, что недавно не уберег 
Пе2 и его сбили.