началась его деятельность в Разведупре РККА. С 1934 по 1936 г. — зам. резидента 
Л.Боровича (Розенталя) в Шанхае. С 1937 г. на нелегальной работе в США под 
именем Игнатия Самуэля Витчака, выходца из Канады польского происхождения. 
Окончил Южно-Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и был оставлен там в 
качестве преподавателя. Создал обширную агентурную сеть, которая занималась 
сбором информации по США и Японии. После предательства Гузенко попал под 
наблюдение ФБР и бежал из страны. В дальнейшем до 1953 г. работал в Европе и 
преподавал в Военно-дипломатической академии. В ходе компании по «борьбе с 
космополитизмом» был уволен из ГРУ и Советской Армии. В 1956-1993 гг. — научный 
сотрудник ИМЭМО АН СССР — РАН. Умер в Москве в 1993 г. 
367 Выйдя на свободу, Н.Заботин развелся, женился на простой деревенской 
женщине и уехал из Москвы в провинцию, где вскоре умер. 
368 Иванов М. Чемодан с пеплом // Советская Россия. 1995. 2 авг. 
369 Михаил Иванович Иванов родился в 1912 г. В 1932 г. поступил в военное 
училище связи. В 1937 г. воевал в Испании, где был контужен. В 1938 г. поступил 
в Академию им. Фрунзе, по окончании которой его направили в Разведуправление 
РККА. С 1941 по 1945 г. находился в Японии под прикрытием должностей секретаря 
консульского отдела, вице-консула, консула. Осуществлял связь с нелегальной 
резидентурой ГРУ «Рамзай» во главе с Р.Зорге. В 1950-х гг. — в Турции, потом на 
преподавательской работе в Военно-дипломатической академии. 
241 
      Впрочем, в истории атомной бомбардировки японских городов есть одна 
несколько необычная история, о которой впервые поведали московские журналисты С.
Козырев и И.Морозов. По их мнению, американцы сбросили на Японию не две, а три 
атомные бомбы. Но одна из них не взорвалась и в конце концов была доставлена в 
СССР. При этом они ссылаются на письмо бывшего сотрудника ГРУ П.Титаренко 
начальнику ГРУ П.Ивашутину, написанное в 1970-х гг. В нем Титаренко, в 1945 г. 
находившийся в качестве переводчика при штабе маршала Р.Малиновского, 
рассказывает, в частности, следующее: 
      «... А теперь приступаю к рассказу о том, ради чего, собственно, и пишу 
Вам. 
      Как только началось разоружение Квантунской армии, в Чаньчунь из Токио 
23-24 августа 1945 г. прилетел представитель императорской ставки. Его 
представил генералу Ковалеву начальник разведотдела Квантунской армии полковник 
Асада, сказав, что он прибыл в Чаньчунь в целях наблюдения за ходом выполнения 
приказа императора о безоговорочной капитуляции. Это был богатырского и роста и 
телосложения молодой офицер в чине полковника. (Он очень мало был в Чаньчуне, и 
фамилии его я не помню.) Как впоследствии выяснилось, действительной целью его 
прибытия в Чаньчунь было не наблюдение за ходом выполнения приказа императора, 
а передача Советскому Союзу третьей невзорвавшейся атомной бомбы, сброшенной на 
город Нагасаки в августе 1945 г., и он в одной из бесед со мной предложил мне 
взять у него эту бомбу. Я хочу подробно рассказать Вам содержание нашей беседы 
во время сделанного им предложения. 
      Как только полковник Асада и представитель ставки покинули штаб, Ковалев 
дал мне указание — принимать представителя ставки вне очереди. Дело в том, что 
в эти дни в штаб потоком шли различные японские делегации, считавшие своим 
долгом представиться советскому командованию, а поэтому в штабе с 10 до 14 
часов всегда было многолюдно, и именно в это время в течение нескольких дней 
штаб посещал представитель ставки. Он, видимо, рассчитывал на нормальную работу 
штаба, которая позволит ему беспрепятственно встретиться с Ковалевым и 
выполнить свое секретное задание, но в эти дни у Ковалева и у меня в приемной 
были люди, и тогда, видя, что срок передачи атомной бомбы истекает, так как на 
28 августа была назначена высадка американских войск в Японию, он изменил время 
посещения штаба и пришел к нам 27 августа 1945 г., уже после официального 
приема, примерно часов в 15-16. В это время в штабе никого из посторонних не 
было: я сидел один в приемной. А напротив, в кабинете генерала Ямады, находился 
только генерал Ковалев и генерал-лейтенант Феденко из ставки маршала 
Василевского — он возглавлял общее руководство разведкой на Дальнем Востоке. 
Вдруг появился представитель ставки. Я доложил о его приходе Ковалеву, который 
сказал мне: «Мы сейчас пишем одно срочное донесение, принять его не можем. 
Попроси, чтобы он подождал минут 30». Когда я уже выходил из кабинета, Ковалев 
крикнул мне вслед: «Ты займи его там разговорами, чтобы он не скучал». 
      Поскольку в то время в памяти были свежи атомные бомбардировки городов 
Хиросима и Нагасаки, то у меня возникла мысль поинтересоваться, как у них в 
ставке оценивают это новое американское оружие и какую роль сыграли 
бомбардировки японских городов в деле капитуляции Японии, а потому, когда мы 
остались с полковником наедине, я и задал ему эти два вопроса. 
      Отвечая на мой первый вопрос, он сказал, что атомные бомбы — 
действительно мощное оружие, тут ничего не скажешь, они обладают огромной 
разрушительной силой, он назвал число жертв и охарактеризовал масштабы 
разрушений. Что же касается причин нашей капитуляции, то основную роль в ней 
сыграли не атомные бомбардировки, а неожиданное и быстрое поражение Квантунской 
армии; это, сказал японец, лишило нас тыла и сделало дальнейшее сопротивление 
невозможным. Американцы, сбрасывая на нас бомбы, продолжал японец, не достигли 
той цели, какую они ставили перед собой: во-первых, это новое оружие пока еще 
является дорогостоящим даже для такой страны, как Америка, и во-вторых, нам 
хорошо известно, что в их распоряжении находится очень незначительное 
количество этих бомб — вот они сбросили на нас эти три бомбы и на этом 
полностью исчерпали все свои запасы. Я поправил его, сказав, что американцы 
сбросили на Японию две, а не три бомбы: одну