уже была де-факто уравнена в военной сфере со странами-победителями и система 
военного контроля с нее уже была снята, то это и ей дало бы серьезные козыри 
развернуть с помощью того же Запада гонку вооружений. Учитывая, что в 
предложении Кэллога вообще ничего путного для дела мира не предусматривалось, 
«красный милитаризм» Тухачевского мог спровоцировать тот же Запад на 
использование вооруженной силы в целях якобы устранения такой милитаристской 
угрозы, тем более что идейно, в моральном плане Запад готов был разобраться 
силой с той же Москвой.
И что тогда? Армии еще толковой нет, индустрии нет, хлеба нет, крестьянство 
жестко выступает против государства, оппозиция агрессивно и методично 
разворачивается по определенному "боевому плану, международная обстановка 
накалена до предела - и вооруженное нападение Запада на СССР!
Вот что в себе таило, казалось бы, лишь только внешне неумное предложение 
начальника Генштаба Тухачевского - даже по количеству вкратце затронутых 
аспектов очевидно, насколько все было сложно, запутанно и перепутанно. А 
«Виктор Суворов» здесь со своими военно-арифметическими подсчетами!
Куда легче теперь обстоит дело с предложением от января 1930 г. Вновь 
демонстрируя, на первый взгляд, полную неадекватность, «стратег» предложил в 
мирное время создать армию из 260 стрелковых и кавалерийских дивизий, 50 
артиллерийских дивизий, 225 пулеметных батальонов, 40 тысяч самолетов и 50 
тысяч танков. Половина, если не более, вышеуказанных разъяснений годна и в этом 
случае, однако же напомним главное из сути положения 1930 г. Ведь это был самый 
разгар коллективизации, когда подавляющая часть секретарей партийных 
организаций на местах как по команде перешла к жесточайшему насилию на деревне, 
откровенно провоцируя гражданскую войну в стране. И вот в такой обстановке 
«стратег» предложил призвать в армию несколько миллионов до крайности 
озлобленных крестьян?! Зачем?
Никакого иного ответа, кроме как прямого расчета повернуть с их помощью оружие 
против центральной власти - нет и быть не может! Хотя бы потому, что уже в 1930 
г. в отношении Тухачевского пошла волна сообщений о вынашивавшихся им планах 
военного переворота в стране.
…Арестованный по спровоцированному, в т.ч. и Тухачевским, делу «Весна» (против 
бывших царских офицеров и генералов, служивших в то время в РККА) военный 
историк Какурин на допросе 26 августа 1930 г. показал, что как до XVI съезда 
ВКП(б), так и на одной из встреч со своими сторонниками после него, 
«Тухачевский выдвинул вопрос о политической акции, как цели правого уклона и 
перехода на высшую ступень, каковая мыслилась как военная диктатура, приходящая 
через правый уклон».
И хотя все «уклоны» при рассмотрении той давней истории конечно же важны, тем 
не менее сосредоточимся на главном вопросе: как должна была соотноситься идея 
об установлении военной диктатуры с предложением о срочном наборе в армию 
нескольких миллионов до крайности озлобленных крестьян. Ни о чем, кроме как о 
наличии замысла о военном перевороте, это не свидетельствует! Это, конечно, 
чудо, что армия в целом тогда не сдетонировала в ответ на вынужденно 
насильственную коллективизацию. Но это чудо объясняется прежде всего тем, что в 
армии в то время не было должного количества «горючего материала», способного 
сдетонировать в мгновение ока - вот «стратег» и решил, по методу Троцкого, 
добавить «взрывчатки» в военную сферу!
Более того, уже в 1937г., бывший генеральный консул СССР в Париже Н.И. Кузьмин 
на допросе признал следующее: «1 ноября 1930 года был в Ленинграде на квартире 
М. Тухачевского и обедал у него. Эту дату я помню хорошо.
Беседуя с ним, я информировал его о встречах с Сувориным в Париже.
Я прямо сказал ему, что Суворин в беседах со мной просил передать ему привет от 
Троцкого (он уже был в изгнании. - A.M.) и его личный, что он информирован о 
том, что группа наиболее талантливых военных во главе с ним (Тухачевским. - A.M.
) находится в опале, что пора перейти к активной борьбе…
Тухачевский на это мне ответил, что те методы и формы борьбы, которые применяли 
троцкисты, ничего реального кроме разгона по тюрьмам дать не могут».
Между тем троцкисты в те времена применяли в основном листовки, нелегальные 
сходки, всевозможные воззвания, протесты, демонстрации и т.п.
Следовательно, из слов Кузьмина со всей очевидностью вытекает, во-первых, что 
борьба против Сталина и его политического курса - это давно обсуждаемая 
Тухачевским и его окружением тема, а, во-вторых, что «мирный троцкизм» его уже 
более не устраивает, что прямо коррелирует с данным Какурина. Вокруг показаний 
Какурина, между прочим, навертели достаточно много всевозможных инсинуаций, 
особенно в отношении реакции Сталина на эти показания.
Однако Сталин сразу и полностью поверил Какурину, несмотря на то что его 
показания горячо опровергли сторонники Тухачевского, у которых Сталин, 
естественно, поинтересовался мнением на сей счет. И именно поэтому немедленно 
инициировал назначение «стратега» на должность заместителя наркома обороны по 
вооружениям. В том, на какую должность был назначен «стратег», и содержится 
ответ на вопрос - во что же поверил Сталин. Он поверил именно в серьезность 
угрозы военного переворота, потому-то вновь оторвал «стратега» от 
непосредственного командования войсками, даже в округе, и перевел его в Москву, 
где надзирать за ним было легче. «Стратег» же оказался тем самым тщеславным 
«наполеончиком», которого обвели вокруг пальца - дали серьезное повышение, но 
без реальных рычагов власти, и поставили под надзор Лубянки, и не только ее. В 
1930г. у Сталина хватало иных забот, чтобы получить еще и военный переворот…
В отношении предложения «стратега» от 1930 г. необходимо также иметь в виду 
следующее. Дело в том, что к началу того года вышеупоминавшаяся уже Комиссия по