эта ситуация на некоторое время прервалась, как оказалось, до прихода во власть 
принца Коноэ, который стремительно стал восстанавливать этот принцип, к тому же 
на грани европейского аналога «один народ - одна партия - один фюрер».
…Самое парадоксальное в упоминавшейся статье великого разведчика заключается в 
том, что сам Зорге расценил действия Коноэ едва ли не как шаг назад от 
авторитарного государства, хотя лично и собственноручно буквально перенасытил 
ее содержание совершенно однозначными и серьезными аргументами как раз 
противоположного свойства, т.е. в пользу укрепления режима авторитарного 
государства…
Таким образом выходит, что в трех совершенно разных государствах - нацистской 
Германии, Советском Союзе и императорской Японии - на фоне всплеска активности 
в поисках путей евразийской консолидации по всей этой трансконтинентальной дуге,
 пускай и в разных ситуациях и интерпретациях, но зазвучал вопрос о диктатуре, 
причем на уровне геополитического минимума, едва ли не с абсолютной доминантой 
военных (в Японии - авторитарно-военной).
Как подобное могло произойти в разных углах планеты практически одновременно? 
Это нельзя списать на случайность, потому как нельзя игнорировать следующие 
факты:
1. Это произошло в тех самых государствах, над которыми, вне зависимости от их 
государственного устройства и господствующих политических режимов, в 
исторической динамике новейшего на тот период времени витали: а) идеи 
тройственного геополитического альянса Берлин - Москва - Токио; б) тень едва ли 
не постоянных (с конца XIX века) подозрений англосаксонского Запада (прежде 
всего самой Великобритании) в якобы существующей готовности воплотить такую 
идею в жизнь.
2. Это произошло в тех самых государствах, над умами существовавшей в которых 
оппозиции также витала тень идеи о тройственном геополитическом альянсе, корни 
которой проистекали: а) из объективно трансконтинентально консолидировавшей их 
антизападной основы, которая в свою очередь проистекала также б) и из 
принципиальной установки самой оппозиции на поиск геополитических союзников за 
пределами своих государств, что в свою очередь в плане практической реализации 
облегчалось тем, что в) каждая из оппозиций в этих государствах имела свои, не 
столь уж и давние двусторонние, хорошо законспирированные закулисные связи с 
каждой из двух других, прекрасно знала всю структуру и механизм тайных 
закулисных связей друг с другом, обладала навыками и умением своевременно 
приводить шестеренки этого механизма в движение в нужном направлении:
- германская в отношении советской обладала таким «багажом» еще с дооктябрьских 
времен, не говоря уже о годах плотного межгосударственного сотрудничества в 
догитлеровский период; в отношении Японии та же германская (генеральская) 
оппозиция имела одновременно мощные личные связи Карла Хаусхофера и его сына 
Альбрехта с наиболее могущественными закулисными силами евразийского характера 
и мощное прикрытие этих связей в лице установившихся с 1933 г. тесных 
межгосударственных отношений между Германией и Японией;
- советская в отношении той же германской обладала, собственно говоря, тем же 
«багажом», скрепленным еще и сотрудничеством РККА с рейхсвером; в отношении 
японской частично «багаж» был также еще дооктябрьский - как-никак, но 
«революция» 1905 г. делалась в основном на деньги японской разведки (хотя сами 
денежные средства были англо-американского происхождения), а частью - 
приобретенным в середине 20-х годов, когда происходил процесс нормализации 
советско-японских отношений;
- японская сторона в отношении советской и германской обладала практически тем 
же «багажом»;
- наконец, все три стороны обладали очень серьезными навыками ведения различных 
сепаратных, тайных и иных закулисных переговоров (о германском и советском 
опыте уже много говорилось, так что на этот раз отметим японский - Япония ведь 
тоже вела интенсивные тайные переговоры еще с царской Россией в самом начале XX 
века; затем в ходе Первой мировой войны Токио вел сепаратные переговоры с 
Германией еще в 1916 г., а в 20-х годах имели место попытки, кстати говоря, 
обоюдные, договориться с советской стороной о тройственном альянсе СССР-Китай - 
Япония, который подразумевал и подсоединение Германии, в случае удачи).
3. Это произошло в тех самых государствах, в которых витавшая над умами 
оппозиции евразийская идея тройственного (а в какой-то момент даже и 
четвертного - с участием Китая) геополитического альянса едва ли не текстуально 
совпадала с их же геополитическими целями: а) германская (генеральская) 
оппозиция, стремясь полностью исключить возможность и вероятность двухфронтовой 
и даже многофронтовой войны за счет опоры на военно-политический союз с СССР (т.
е. в случае успеха заговора по свержению Сталина) намеревалась со всей 
решительностью полностью поквитаться с Западом за унижения Версаля; б) 
внутрисоюзная - считая бессмысленной ставку на союз с западными демократиями, 
продолжала активно делать ставку на продолжение вселенского разбоя под лозунгом 
«перманентной мировой революции», в чем она видела свой специфический идеал 
«возврата к Ленину» (Сталина тогда в основном обвиняли, что он предал «мировую 
революцию», которую предать-то было невозможно, поскольку ее как таковой и не 
было, а был Коминтерн, которому эта самая «революция» мерещилась во всех 
уголках планеты и руководство которого не собиралось понимать, что его главная 
задача выступать инструментом влияния в обеспечении безопасности СССР, но никак 
не инструментом всемирного разбоя). Любопытная деталь: в СССР даже в таком, 
казалось бы, непременно обязанном быть единым в проведении единой внешней 
политики учреждении как МИД - в те годы НКИД - и то существовали две мощные 
«партии»: «германофильская» во главе с Крестинским и Стомоняковым (оба