Эйдзи Ёсикава
"Десять меченосцев" (Миямото Мусаси) - роман
     
Книга седьмая. СВЕТ СОВЕРШЕНСТВА
     
    СОРВАВШИЙСЯ БЫК
    КОНОПЛЯНОЕ СЕМЯ
    ПОДМЕТАЛЬЩИКИ И ТОРГОВЦЫ
    ЦВЕТОК ГРУШИ
    ГАВАНЬ
    УЧИТЕЛЬ КАЛЛИГРАФИИ
    КРУГ
    СИНЯЯ ТКАНЬ ИЗ СИКАМЫ
    МИЛОСЕРДИЕ КАННОН
    ЖИЗНЕННЫЕ НЕВЗГОДЫ
    ВЕЧЕРНИЙ КОРАБЛЬ
    СОКОЛ И ЖЕНЩИНА
    НАКАНУНЕ ТРИНАДЦАТОГО ДНЯ
    РАССВЕТ
    СВАДЬБА
    ГЛУБИНЫ
     
     
     
     
     
    СОРВАВШИЙСЯ БЫК
     
    В лучах неяркого солнца тень сливовой ветки дерева на оштукатуренной стене 
походила на четкий рисунок тушью. В Коягю пришла ранняя весна, и заросли 
сливовых деревьев ждали прилета соловьев.
    Соловьи появлялись в определенное время года, но странствующие ученики 
боевых искусств стучались в ворота замка круглый год. Их поток не иссякал, но 
просьбы не отличались разнообразием — все хотели сразиться с Сэкисюсаем или 
получить его наставления. «Всего один поединок», «Хочу только взглянуть на 
учителя», «Я — единственный ученик такого-то» — последние десять лет на все эти 
просьбы стража отвечала, что хозяин никого не принимает по причине преклонного 
возраста. Одни уходили молча, другие пускались в пылкие рассуждения о смысле 
Пути и о недопустимости пренебрежительного отношения к молодым фехтовальщикам, 
третьи пытались подкупить стражу.
    Бесчисленные визитеры не знали, что Сэкисюсай умер в конце прошлого года. 
Мунэнори не мог покинуть Эдо до четвертого месяца, поэтому до его приезда 
решили держать смерть старого даймё в тайне. За стенами замка о смерти его 
владельца знали немногие доверенные люди. Один из них в этот момент сидел в 
гостевой комнате замка. Это был Инсун, настоятель Ходзоина, который после 
кончины Инъэя не только сохранил славу монастыря как центра боевого искусства, 
но и приумножил ее. Он поддерживал тесную связь между монастырем и замком, 
возникшую во времена молодости Сэкисюсая и Инъэя.
    Инсун хотел повидаться с Хёго. Сукэкуро догадывался о намерениях старого 
монаха. Он собирался проверить Хёго в бою, ведь поговаривали, будто в 
мастерстве тот превзошел и деда, и своего дядю Мунэнори. Хёго считал такой 
поединок бессмысленным.
    —  Если бы Хёго чувствовал себя получше, он встретился бы с вами, — уверял 
Инсуна Сукэкуро.
    —  Неужели он до сих пор не вылечился от простуды?
    — Да, совсем замучила его.
    —  Не знал, что Хёго так слаб здоровьем.
    —  Пожив в Эдо, он отвык от наших суровых зим.
    Слуги тем временем искали в саду Оцу. В одном из садовых домиков 
раздвинулись сёдзи и показалась Оцу. Она пошла по дорожке, оставляя за собой 
тонкий запах благовоний. Бледность ее лица могла бы сравниться со сливовым 
цветом. Она была в трауре, который не сняла и по прошествии ста дней после 
смерти Сэкисюсая.
    — Где вы были? — подбежал к ней мальчик-слуга. — Господин Хёго ждет вас.
    Оцу поспешила в его комнату.
    —  Оцу, будь добра, поговори вместо меня с одним посетителем,— попросил 
Хёго. — С ним сейчас Сукэкуро, но думаю, что он уже изнемог, слушая бесконечные 
рассуждения об «Искусстве Войны».
    —  Настоятель Ходзоина пожаловал? -Да. '
    Оцу слегка улыбнулась и, поклонившись, ушла.
    Инсун, не церемонясь, продолжал расспросы о Хёго. Сукэкуро мучительно искал 
выход из затруднительного положения, подбирая слова поделикатнее, и, к его 
счастью, появилась Оцу.
    —  Как приятно вновь видеть вас в замке, — обратилась она с улыбкой к 
настоятелю.— К сожалению, Хёго очень занят срочным посланием в Эдо. Он просил 
извиниться перед вами.
    Оцу принялась угощать чаем и сладостями Инсуна и сопровождавших его двух 
молодых монахов.
    Инсун притворился, будто не заметил расхождений в объяснениях Оцу и 
Сукэкуро по поводу Хёго.