Когда мы обращаемся к стрельбе из лука и другим видам искусства, 
распространенным в Японии и по всему Дальнему Востоку, прежде всего бросается в 
глаза то, что занимающиеся ими не преследуют утилитарных целей и не ставят 
превыше всего эстетическое наслаждение. Подлинное предназначение этих видов 
искусства в том, чтобы развивать ум человека, а значит, дать человеку 
возможность соприкоснуться с первичной реальностью. Поэтому на Востоке 
стрельбой из лука не занимаются исключительно для того, чтобы научиться 
поражать мишень; люди здесь учатся сражаться на мечах не для того, чтобы 
сокрушить своего противника; и танцуют тоже не только для того, чтобы уметь 
выполнять последовательности грациозных движений. Изучающий искусство прежде 
всего стремится согласовать ум с Бессознательным.
	 Если человек желает стать настоящим мастером одного из видов искусства, 
приобретения технических навыков для этого недостаточно. Он должен оставить 
технику позади и добиться, чтобы его увлечение стало "безыскусным искусством", 
которое вырастает из Бессознательного.
	 В приложении к стрельбе из лука это означает, что стрелок и выстрел должны 
быть не противоположными началами, а единой реальностью. При этом стрелок 
перестает осознавать себя человеком, который стремится поразить центр стоящей 
перед ним мишени. Это состояние не-сознательности достигается лишь тогда, когда 
стрелок, полностью опустошая свое "я", в конце концов избавляется от него и 
больше не отличает себя от процесса технического совершенствования.
	 Между тем в состоянии не-сознательности есть нечто совершенно иного порядка, 
чем все, чего можно достичь в процессе планомерного освоения технической 
стороны избранного искусства.
	 Дзэн отличается самым радикальным образом от всех других религиозных, 
философских и мистических учений в том, что, не теряя контакт с обыденной 
жизнью, содержит наряду с практичностью и конкретностью нечто выводящее далеко 
за пределы мирской корыстности и суетности.
	 Здесь мы вплотную подходим к близости Дзэн и стрельбы из лука, а также других 
видов восточного искусства, таких как фехтование, составление цветочных 
композиций, чайная церемония, танец и рисование.
	 Басо (Ма-цу, ? -- 788) провозгласил, что Дзэн -- это "обыденное сознание", а 
"обыденное сознание" -- это не больше, чем "сон, если устал, и прием пищи, если 
проголодался". Стоит нам только начать рассуждать, обдумывать и формулировать 
свои выводы, как первичная не-сознательность оказывается потерянной, и нами 
овладевают мысли. Теперь мы едим не тогда, когда проголодались, а спим не тогда,
 когда устали. При этом стрела улетает, но не летит прямо в центр мишени, а 
мишень, в свою очередь, не стоит на своем месте.
	 Человек начинает целиться и при этом теряет всякую надежду поразить мишень 
без промаха. Все его занятия стрельбой из лука принимают неправильный оборот.
	 Беспокойство, поселившееся в уме стрелка, проявляет себя во многих отношениях 
и в самых разных сферах деятельности.
	 Человек -- это мыслящий тростник, однако его великие дела свершаются не тогда,
 когда он рассуждает и вычисляет. Вернуться к непосредственности ребенка можно 
лишь после долгих лет совершенствования в искусстве забывания себя. Достигнув в 
нем мастерства, человек может мыслить и в то же время не-мыслить. Тогда он 
мыслит так же, как падают с неба капли дождя, как разбиваются о прибрежные 
скалы океанские волны, как ночью среди небесных просторов сияют звезды и как 
пробивается к солнцу зеленая травка, овеваемая свежим весенним ветерком. На 
самом деле человек и есть этот ливень, этот океан, эти звеэды и эта трава.
	 На этой стадии "духовного" развития человек становится мастером дзэнского 
искусства жить. Такому человеку не нужны, как художнику, холсты, кисти и 
краски; ему также не требуются, как стрелку, лук, стрелы, мишень и другие 
принадлежности. В распоряжении каждого имеется его тело с головой, руками и 
ногами. Дзэнская жизнь выражает себя посредством всех этих "инструментов", 
каждый из которых дает возможность "художнику" уникально проявить себя. Руки и 
ноги человека становятся кистями, а вся вселенная -- холстом, на котором он 
изображает свою жизнь в течение семидесяти, восьмидесяти и даже девяноста лет.
	 Нарисованная таким образом картина называется "историей человеческой жизни".
	 Хоэн из Госодзэна (? -- 1104) говорит: "Есть человек, который превращает 
пустоту пространства в лист бумаги, воды океана -- в чернила, а гору Сумэру -- 
в кисть, а затем вырисовывает этой кистью пять иероглифов со-си-сай-рай-и (1).
	 Перед таким человеком я расстилаю дзагу (2) и делаю низкий поклон".
	 Читатель имеет полное право спросить: "Что означает это фантастическое 
заявление? Почему тот, кто может такое свершить, заслуживает столь высокого 
уважения?" На подобные вопросы мастер Дзэн может ответить: "Я ем, когда голоден,
 и сплю, когда устал". Если же он смотрит в этот момент в окно, он может 
сказать: "Вчера была хорошая погода, а сегодня идет дождь". Однако читатель еще 
долго может носиться с вопросом: "Куда девался стрелок?" В этой замечательной 
небольшой книжечке мистер Херригел, немецкий философ, отправившийся в Японию, 
чтобы заняться стрельбой из лука и открыть для себя секреты Дзэн, увлекательно 
повествует о своих переживаниях. Познакомившись с его рассказом, западный 
читатель приблизится к пониманию того, что принято считать странным и 
непостижимым восточным духовным опытом.
	 Дайсец Т. Судзуки Ипсвич, Массачусетс, май 1953 1) Буквальный перевод этих 
пяти китайских иероглифов можно выразить так: "первого патриарха причина для 
прихода с запада". Эта фраза часто фигурирует в качестве темы мондо. Спросить о 
причине прихода с запада первого патриарха означает спросить о том, что 
составляет суть Дзэн. Когда причина прихода понята, Дзэн есть само это 
физическое тело.
	 2) Дзагу -- один из предметов, которые носит с собой дзэнски