образы, вербальные описания, поведение клиента), сохранять с клиентом тесную 
обратную связь. Такой подход дополняет идеи Наумбург (Naumburg, 1953), которая 
при обсуждении интерпретации символов подчервивает значение отсроченных 
интерпретаций, с тем, чтобы клиент смог увидеть в изобразительной продукции 
свой собственный смысл. Когда клиент испытывает при этом определенные 
затруднения, она рекомендует использовать технику свободных ассоциаций для того,
 чтобы лучше понять его символическую экспрессию.
Помимо данного подхода к интерпретации образов, арт-терапевты могут 
использовать некоторые специальные стратегии. Так, в частности, трехсторонние 
отношения между психотерапевтом, клиентом и его изобразительной продукцией 
требуют использования системного подхода, позволяющего осознать комплексный 
характер происходящей между ними коммуникации. Левик (Levick, 1983) занималась 
изучением когнитивных процессов и защитных механизмов, а также того, каким 
образом они могут быть оценены путем анализа изобразительной продукции. Она 
признает, что даже вполне подготовленные арт-терапевты при интерпретации 
изобразительной продукции клиентов могут в лучшем случае строить лишь “валидные 
и обоснованные в профессиональном плане предположения”. В ее исследовании 
приводятся иллюстрации, свидетельствующие о многообразии значений 
художественных образов.
Некоторые арт-терапевты занимались изучением формальных особенностей 
изобразительной продукции, нередко подкрепляемые идеями таких авторов как 
Арнхейм (Arnheim, 1969), Крис (Kris, 1952) и Лангер (Langer, 1978), подобные 
исследования представляют немалый интерес. Посвященные визуальным конструктам 
работы Райна свидетельствуют о том, что визуальные образы нередко “изоморфны” 
поведению их авторов (Rubin, 1987; p 173). Рассматривая форму как проявление 
содержания визуального образа, Райн провел чрезвычайно интересные исследования. 
Вейдсон (Wadeson, 1980, 1987) также занималась изучением формальных 
особенностей изобразительной продукции, акцентируя при этом внимание на тех 
визуальных характеристиках, которые свойственны разным типам пациентов. Леви 
(Levy, 1984) и Ульман и Леви (Ulman and Levy, 1984) исследовали формальные 
признаки изобразительной продукции, такие как цвет, а также то, каким образом 
изобразительная продукция может быть использована при постановке диагноза. Их 
работы поднимают ряд важных вопросов, связанных с психологическим содержанием 
цвета и возможностью выявления психической патологии на основе анализа 
изображений.
Наиболее сложные для анализа символические изображения могут быть рассмотрены с 
разных точек зрения. Поскольку основная функция символических образов связана с 
их способностью объединения и генерирования множетсва различных смыслов, их 
однозначная интерпретация проблематична. Полагая, что символ может обозначать 
некоторые относительно устойчивые содержания, Вильсон (Rubin, 1987) показывает, 
что символ может также обозначать и конкретный объект. Цитируя Береса, она 
пытается выявить посредством анализа символов разные функции “я”, в частности, 
особенности восприятия и памяти.
Гантт (Gantt, 1987) описывает последовательность процедур, направленных на 
наиболее детализированную интерпретацию образов, что позволяет надеяться на 
возможность построения корректных диагностических выводов. Обозначая то, что 
зачастую скрыто, символы позволяют передать комплекс различных представлений, 
которые актуализируются в процессе взаимодействия с ними наблюдателя. 
Символические образы делают доступным для понимания то, что увидеть невозможно, 
благодаря тому, что придают представлениям определенную форму. Независимо от 
того, служат ли они сокрытию или, наоборот, выражению конфликта, либо передают 
духовные представления, символы требуют от аналитика открытости позиции, 
осторожности и профессионализма.
Очень часто однако символичнеским образам приписывается какое-либо одно 
определенное содержание. В течение многих лет МакНифф (McNiff, 1989) 
предостерегает против редуктивного толкования символов и призывает к 
осторожному использованию любых их классификаций. Очевидно, что содержание 
визуальных образов может быть как расширено, так и подвергнуто редукции (Rhyne, 
1991; p. 18).
Стремление к исследованию субъективного опыта и богатства визуальных феноменов, 
связанных с художественным творчеством, отличает феноменологический подход к 
арт-терапии (Betensky, 1973; Rubin, 1987). По мнению Бетенски, изучение 
психических феноменов и их осознание посредством художественного творчества 
является задачей как арт-терапии, так и феноменологии (Rubin, 1987). В 
арт-терапии это достигается при условии поддержки со стороны психотерапевта. 
Проникновение в художественный образ посредством “феноменологической интуиции” 
позволяет понять различные аспекты субъективного опыта (Rubin, 1987; p. 158).
Мощным средством постижения смысла созданных другим человеком образов является 
эмпатия. Эмпатию можно охарактеризовать как переживание человеком того, что 
переживает другой и, в то же время, сохранение им при этом своего “я”. Являясь 
внутрипсихическим процессом, эмпатия позволяет понять опыт другого (Buie, 1981).
 В основе эмпатии лежит восприятие событий глазами другого и их соотнесение с 
собственными воспоминаниями и представлениями. “Представляя собой нечно 
промежуточное между слушанием и интерпретацией, эмпатия является предпосылкой 
того и другого” (Berger, 1987; p. 8).
Центрирование на образе, в отличие от центрирования на “я”, повышает 
объективность восприятия визуальных феноменов. Возникающее при этом впечатление,
 основываясь на внимательном изучении образа, невозможно однако без его 
соотнесения с нашим личным опытом, который может быть аналогичным опыту другого 
(Buie, 1981). Результатом этого является cue, что невозможно без способности