Скажи, с какой натуры
        был сделан он?
         
        Чувствуете, какие легкие, воздушные стихи? И даже сами строфы 
стихотворения в их графическом изображении похожи на бабочек. А в конце этого 
стихотворения есть строфа, которую я хочу дочитать:
        Так делает перо,
        скользя по глади
        расчерченной тетради,
        не зная про
        судьбу своей строки,
        где мудрость, ересь
        смешались, но доверясь
        толчкам руки,
        в чьих пальцах бьется речь
        вполне немая,
        не пыль с цветка снимая,
        но тяжесть с плеч.
        Я думаю, что теперь ощущение квиндециля к вам пришло. Здесь дух в 
какой-то степени слит с материей, но в чем-то и отличен от нее. Они, с одной 
стороны, органично существуют вместе, а с другой стороны, различаются. И это 
дает материи импульс движения, импульс развития, дает ей небольшое напряжение, 
которое для нее органично, которое ее, как правило, не ломает – а если и ломает,
 то это происходит в рамках фундаментального жизненного цикла: творение – 
реализация – умирание. И после смерти идет следующее рождение. Здесь есть 
направление эволюции и есть направление развития; опыт атеизма, так сказать, 
уже учтен. И нет беды, что высшие формы жизни опираются на низшие или даже 
питаются ими в буквальном смысле слова. Таков эволюционный процесс. Оболочки 
сбрасываются, а дух продолжает свое развитие и, утоньшаясь, поднимается все 
выше и выше. Все квиндецильные сюжеты наполнены глубоким и очень живым смыслом. 
Когда говорят про Живого Бога, то это переживание квиндецильно по своему духу: 
здесь Бог это не догма, не ритуал, это прямое переживание жизни – но не просто 
ежедневного существования, а жизни с тонким возвышенным духовным ощущением, 
которое кажется ей имманентным. 
        Философия квиндециля – это пантеизм: Бог это и есть весь мир; и в то же 
время Бог не сводится к миру – Он есть и еще что-то, что стоит за миром, но 
рассуждать об этой Его ипостаси не стоит – ее можно лишь интуитивно ощущать и 
проживать на материале собственной судьбы. 
        Вообще, религиозные философии делятся на две категории: они бывают 
дуалистические и монистические. Дуализм отделяет Бога от мира и определенным 
образом их противопоставляет. А монизм говорит, что мир и Бог – это одно, и 
различия носят лишь качественный, но не принципиальный характер. И пятнадцати 
свойственна как раз монистическая философия.
        Здесь разные формы жизни воспринимаются как связанные симбиотически, то 
есть их взаимодействие идет на пользу и одной, и другой. И то, что они слегка 
за бока друг друга покусывают, а порой и откровенно друг другом питаются, 
ощущается как обстоятельство, вроде бы идущее им же самим на пользу. Антагонизм 
как сотрудничество: экологические идеи типа баланса популяций оленей и волков. 
Волки – санитары оленьего стада.
        Пятнадцать не делится на четыре – поэтому в квиндецильных сюжетах нет 
отчетливой оформленности, нет жесткой привязанности к формам, нет фиксации на 
плотной материи. Здесь идет вечное перетекание одних форм в другие. И не только 
плотных форм, но и более тонких: архетипов, гун, то есть качеств: творения, 
осуществления, растворения.
        И человек встраивается в это вечное движение. И если он делает это 
хорошо, если он делает это тонко, то он обретает истинную мудрость и истинную 
власть над собой и над миром. Таков даосский взгляд. 
        Мы с вами уже встречались с даосизмом, но в пятнадцати эта философия 
обретает очень ясное звучание.
        Пятнадцати свойственна органическая философия. Она утверждает, что в 
мире есть все то, что ему нужно, и нет ничего лишнего; и для его жизни и 
развития не нужно ничего специального. Если мне нужно совершить усилие, то ко 
мне придет сила, которая вместе со мной совершит это усилие, и от меня не 
потребуется никакого перенапряжения. Если мне нужно будет совершить подвиг, ко 
мне придет соответствующее настроение, ко мне придет идеал, ради которого я 
естественно и непринужденно совершу великое самопожертвование. И всем будет 
хорошо: и мне, и другим. И, если понадобится, я защищу их от беды неминучей; а 
если сам при этом погибну, то потом обо мне сложат гимны, и я даже из своего 
настоящего уже эти будущие гимны услышу. И мне от них будет хорошо. И ничего 
другого мне не нужно.
        Носители подобной философии – Платон Каратаев из "Войны и мира" Л. 
Толстого, Лука из пьесы М. Горького "На дне" (очень экзистенциальная вещь: я 
вообще не большой поклонник творчества знаменитого пролетарского писателя, но 
эта пьеса выделяется из всего, что он написал). Лука у Горького любит всех 
людей без исключения, не обращая внимания на их разнообразные недостатки и 
грехи: "Все черненькие, все прыгают", – словом, все – Божьи твари. 
        Символом квиндециля может быть Бог, спустившийся на Землю и по ней 
непринужденно прогуливающийся, полностью слившийся с земной реальностью. В 
индуизме есть такая притча.
        Индра, повелитель богов, как-то решил проверить, как там на Земле