т необходимую 
дифференциацию - и непривычную для нас формулировку).
	Каждый год, месяц и день проверяются не только по 10 статическим и 12 
динамическим знакам, но также и по 8 стихиям и 9 цветам. Каждый человек знает 
или может вычислить свою стихию и цвет, что позволяет определить для него 
удачные и неудачные дни, выбрать профессию или невесту, и так далее.


Ицзин

	Восьмерка же лежит в основе изложения материала известного трактата Ицзин, он 
же "Книга перемен". В ней описываются 64 гексаграммы, составляемые путем 
комбинирования восьми основных триграмм. Существует также трактат Наньцзин - 
один из древнейших в Китае медицинских трактатов, в основу которого положена 
девятка: он описывает 81 трудность классической медицины. Это дало повод нашему 
китаеведу В.С. Спирину назвать Ицзин "легким", а Наньцзин - "трудным" трактатом 
на том основании, что Ицзин, по его мнению, оперирует двумерной, а Наньцзин - 
трехмерной схемой членения мира. Далее он предпринимает попытку разделить или 
распределить таким образом все китайские философские трактаты, что, как мы с 
вами теперь уже понимаем, неверно, ибо "мерность" во всех случаях одинакова 
(три по вертикали, четыре по горизонтали), различается же только число 
учитываемых элементов (Спирин В.С. Построение древнекитайских текстов. М., 
1976).
	Ицзин же оперирует прежде всего восемью основными триграммами (Ба Гуа), четыре 
из которых и поныне украшают государственный флаг республики Южная Корея. Это 
те же уже знакомые нам восемь стихий, четыре больших и четыре малых, хотя они 
называются несколько иначе: 

	Из восьми триграмм складываются 64 гексаграммы, каждая из которых 
сопровождается афористическим описанием. Позже, на протяжении последующих веков,
 к ним составлялись более или менее пространные комментарии языковедческого, 
литературоведческого или философского характера.
	Вообще именно афористичность древних книг заставляла читателей последующих 
эпох снабжать их комментариями в силу своего понимания и разумения - возьмите 
хоть Ицзин, хоть Ветхий Завет, хоть Авесту. Даже не слишком древняя "Китабе 
Акдес" Бахауллы, написанная во времена Наполеона III, обросла уже целой 
библиотекой комментариев.
	Видимо, прав Ю.К. Щуцкий, говоря, что первоначально книга Ицзин возникла как 
свод чисто гадательных правил, практическое руководство по гаданию. Ведь в 
период эры Овна везде, а в Китае особенно гадатели и астрологи считались 
государственными чиновниками, без консультации с которыми не принималось ни 
одно важное решение.
	Однако сама исходная точка, от которой отталкивался автор этой книги, а именно 
естественная (одна из естественных) система членения мира, восьмерица, носящая 
еще сугубо земной, монопланетарный характер (в отличие от десятки, охватывающей 
уже Солнечную систему), превращает Ицзин в первую из известных нам 
"энциклопедий" о мире и человеке.
	Для подобной "энциклопедии", точнее, для теории макрокосма и микрокосма важно 
не столько количество "статей", то есть отдельных случаев, сколько степень 
дробления, то есть, говоря образно, разрешающая сила объектива. В принципе даже 
деление пополам (ян-инь) уже позволяет классифицировать все вещи и явления, 
объединив их в две большие группы. Шестьдесят четыре - это два в шестой степени,
 тогда как (возвращаясь к трактату Наньцзин или, допустим, к "Книге Великой 
Тайны" /Тайсюаньицзин/ Ян Сюна) восемьдесят один - это три всего лишь в 
четвертой степени. Где же мерность больше?
	Таким образом, любая "статья" книги Ицзин оказывается пусть кратким 
(афористичным), но тем не менее исчерпывающим описанием любой ситуации с 
точностью "до шестого знака после запятой", что уже много. Этого достаточно как 
для описания политических событий в той или иной стране, так и для анализа 
жизненной ситуации отдельного человека, и даже для прогнозирования результатов 
какого-нибудь физико-химического эксперимента. В самом деле: молекула - раз, 
атом - два, электроны и протоны - три,  всякие там мю- и пи-мезоны - четыре, 
кварки - пять, гравитоны - шесть...
	Однако для того, чтобы сегодня гадать по книге Ицзин, нужно либо хорошо 
разбираться в символике и символологии Древнего Китая, чего от не-китаеведов 
требовать трудно, либо же обратиться к современным ее интерпретациям, где 
значение каждой гексаграммы откомментировано на языке нашего времени.
	Главный же смысл этой книги, как и многих других книг, сегодня заключается не 
в гадании. Ицзин предлагает читателю некую методологию познания мира, пусть 
сложную и требующую внимательного изучения, но доступную и не-китаеведам, ведь 
основы китайской системы видения мира очень просты и логичны, в чем мы с вами 
уже успели убедиться.

5