были направлены к приобретению власти и к обогащению, а средства, употребляемые 
для достижения этих целей, были часто непозволительны и прочее.
Иезуиты быстро сообразили, что, несмотря на всю сдержанность этой статьи, она 
для них невыгодна. Они обратили на нее внимание императрицы и постарались ей 
внушить, что появление статьи, направленной против лиц, которым она 
покровительствует, есть акт неуважения к ней. Императрица рассердилась и 
поспала полицмейстеру Архарову указ о запрещении печатать в Москве “ругательную 
историю иезуитского ордена”, а если она уже вышла – отобрать экземпляры у 
получивших ее лиц. Приказание это было в точности исполнено.
Несмотря, однако, на эти неприятности, “Дружеского общества” продолжалась, и 
оно пополнялось все новыми полезными для себя членами.
Так, в 1785 году к нему присоединились еще два замечательных человека: Григорий 
Максимович Походяшин и будущий историк Н.М. Карамзин.
Премьер-майор Походяшин был сыном богатейшего купца, который сам был личностью 
выдающейся по уму, энергии и предприимчивости. Максим Михайлович Походяшин был 
когда-то крестьянином Казанской губернии и занимался извозом в Верхотурье. 
Случайно он открыл прииски медной руды, выхлопотал себе ссуду от казны на ее 
разработку и стал богатеть. Этот-то замечательный человек, любивший сам жить 
просто, по-старинному, воспитал детей своих по-новому, не жалея для этого 
никаких средств. Григорий Максимович был младшим сыном, служил в гвардии и в 
чине премьер-майора вышел в отставку. Еще будучи на службе в Петербурге, он 
вступил в масоны, а по приезде в Москву в 1785 году познакомился с Новиковым и 
сделался его усердным почитателем. Здесь он получил теоретический масонский 
“градус”, т. е. получил масонскую степень, и сделался, таким образом, членом 
московского кружка.
Н.М. Карамзин, в то время еще совсем юноша, примкнул к членам “Дружеского 
ученого общества” благодаря содействию И.П. Тургенева, познакомившегося с ним в 
Симбирске. Тургенев был симбирским помещиком и, живя в 1785 году в Симбирске и 
устраивая свои дела с именьем, встретился в обществе с Карамзиным, игравшим там 
большую роль. Карамзин был тогда уже в отставке, в чине поручика. Тургенев, 
сразу выделивший Карамзина из окружавшей его среды, вскоре сошелся с ним и, 
оценив его ум и блестящие способности, стал говорить ему, что грешно тратить 
такие дарования исключительно на светские удовольствия, что есть другие, высшие 
цели в жизни. Он убеждал Карамзина ехать в Москву и примкнуть к деятельности 
его кружка. Карамзин согласился, переехал в Москву и сошелся тут с членами 
“Дружеского общества”. Последние стали всячески помогать ему в завершении 
образования и в занятиях литературными трудами.
Карамзин поселился в бывшем доме Шварца вместе с Петровым, с которым он был уже 
давно знаком и даже дружен. Петров принимал близкое участие в литературных 
делах “Дружеского общества”. Он занимался переводами для его изданий и 
редактировал с 1785 года журнал “Детское чтение”, в котором Карамзин помещал 
свои первые труды. Четыре года проработал Карамзин под руководством 
новиковского кружка. Этот серьезный труд и постоянное общение с самыми лучшими 
и образованными людьми того времени имели большое влияние на развитие его 
таланта. Карамзин вскоре отошел от масонского учения, но навсегда сохранил 
дружеские отношения с Новиковым и благодарные воспоминания о членах его кружка.
В 1785 году “Дружеским обществом” совершена была покупка обширного здания, 
которое, будучи перестроено сообразно нуждам общества, могло вместить несколько 
разнородных его учреждений. Дом этот, принадлежавший прежде Гендриковым, был 
куплен сначала на имя барона Шредера, но потом Шредер отказался от него за 
неимением денег, и он был перекуплен на имя “Типографической компании”. 
Перестройкой его занимался Н.И. Новиков. В доме поместились типография и 
работавшие в ней рабочие, а также аптека, устроенная обществом, из которой 
беднякам выдавались бесплатно лекарства. Члены общества покупали за границей 
разные медикаменты и приучали народ к употреблению неизвестных прежде лекарств.
В этом же доме помещались вдова Шварца с детьми, Гамалея и брат Николая 
Ивановича – Алексей Иванович Новиков. Тут же было устроено помещение и для 
розенкрейцерских собраний.
Здесь надо упомянуть об одном обстоятельстве, имевшем впоследствии немалое 
значение для Новикова. Барон Шредер, купивший было вначале гендриковский дом, а 
потом от него отказавшийся, пожелал после этого выделиться из компании и 
совершить сделку, выгодную для него и невыгодную для компании. Новиков, 
понявший расчеты Шредера и знавший лучше, чем кто-либо другой, дела 
товарищества, воспротивился этой сделке, склонив и других членов к поддержке 
своего мнения. Последствием этого была ненависть барона Шредера к Новикову и 
стремление ему отомстить. В этом же году при типографии Новикова, в числе 
других редких книг, вышло замечательное сочинение Сен-Мартена “О заблуждении и 
истине” в переводе П.И. Страхова, бывшего впоследствии профессором Московского 
университета. В 1785 году Страхов отправляется учиться за границу на деньги 
“Дружеского общества”.
Несмотря, однако, на такое видимое процветание дел общества, члены его не 
пользовались больше такой свободой в своих поступках, как при графе Чернышеве. 
У них теперь появился сильный враг в Москве. Врагом этим был граф Брюс, человек 
суровый и деспотичный. Брюс ненавидел масонов, подозревая их в проповедовании 
идей, подрывающих власть и существующий порядок. Он выражал свою антипатию к 
ним открыто, говоря, что будет делать им всякое зло. Таким образом, все масоны, 
служившие под начальством графа Чернышева – Гамалея, Тургенев и Лопухин, – 
должны были выйти в отставку. Брюс писал часто донесения на масонов императрице 
и вообще вредил им где только мог. Так, когда Екатерина в 1785 году приехала 
неожиданно в Москву из Тверской губернии, где она осматривала водяное сообщение,