|
“семпрониевских” амбаров, в которых хранился хлеб, предназначенный для раздачи
народу, дала многим работу; но еще больший заработок давали многочисленные
построенные и проектированные им дороги, работы по которым производились под
его непосредственным надзором. Наряду с такими важными задачами он находил
время заботиться об измерении длины дорог и постановке обозначающих расстояние
(по римским милям) камней, велел снабдить дороги камнями, чтобы всадники
удобней могли влезать на коня и слезать с него, не прибегая к чужой помощи, и т.
д. Все это, конечно, требовало массы труда, массы рабочих и массы подрядчиков,
а так как Гай всегда оставлял за собою надзор и над работами, и над
необходимыми для этого деньгами, то вскоре вокруг него сконцентрировалась и
масса разнородных интересов, начиная с бедного поденщика и кончая богатым
подрядчиком-поставщиком.
Дать работу неимущим, однако, было не единственной целью Гракха при постройке
этих дорог. До сих пор большинство римских дорог имело преимущественно
стратегическое значение; целью Гракха было, прежде всего, улучшить пути
сообщения, чтобы дать итальянскому земледелию возможность конкурировать с
заморским хлебом. Таким образом, и эта сторона его деятельности состоит в
тесной связи с главной целью, с центром его реформы.
Еще важнее, пожалуй, были два других закона: закон о возобновлении разделов,
предложенных Тиберием, и притом на тех же самых основаниях, то есть с
восстановлением права триумвиров решать вопросы о принадлежности спорных земель
государству или частному лицу, и закон об основании колоний.
До сих пор колонии имели по преимуществу стратегическое, военное значение и
лишь помимо этой главной цели достигали еще облегчения экономических условий
народной жизни. Основывались они обыкновенно в только что завоеванной и поэтому
сомнительной верности стране, или на морском берегу для защиты торговли, и
прежде всего должны были служить крепостями. Гай впервые решительно отступил от
этой традиции и предложил основать новые колонии в совершенно спокойной, очень
плодородной и удобной для земледелия Апулии и Кампании, на месте древних
Тарента и Капуи, а товарищ его по трибунату Рубрий даже предложил восстановить
Карфаген (под именем Юнонии) на том самом месте, по которому не так давно
прошел плуг римского жреца и сеялась соль в знак проклятия, налагаемого на него.
Если уже одно это доказывало, до какой степени старые традиции лишились своего
ореола, то гораздо существеннее было, что в число шести тысяч колонистов,
которых предполагалось послать в Африку и которые должны были обладать правом
римского гражданства, открывался доступ и союзникам.
Наконец, и само основание колонии римских граждан вне Италии до этого времени
считалось непозволительным и уже поэтому было в высшей степени характерно. Это
был первый шаг к превращению внеиталийских владений Рима из “поместий римского
народа” в такие же точно части Римского государства, как Лациум, Самниум,
Кампания и так далее. Но не на долю республики выпало культурное объединение
всех покоренных областей – преемниками Гракха в этом отношении стали только Гай
Цезарь и империя. Когда республику сменила монархия, провинции ликовали...
Во всяком случае, подобно тому, как центром реформы Тиберия был раздел
государственных земель на мелкие участки без объединения нового населения в
городах, так центром реформы Гая, насколько она касалась улучшения положения
римских крестьян, были эти колонии...
Наряду с законами, имевшими целью облегчить экономическую участь народа и
возвратить ему утраченную самостоятельность, не менее важны и законы,
уничтожившие всемогущество сената. Из них, несомненно, главный закон – о судах
(lex Sempronia judiciaria). Выше уже было сказано, что, за исключением
некоторых уголовных дел – преимущественно политического характера, –
предоставленных народному суду, почти все гражданское и уголовное
судопроизводство было в руках сенаторов, не стыдившихся пользоваться этой
привилегией для оправдания своих преступных собратьев и для осуждения
неповинных лиц из других сословий. Ясно, что ввиду этого не могло быть сомнения
в настоятельной необходимости реформы судопроизводства, но до сих пор еще никто
не решался приступить к ней против воли сената, уже поэтому попытка Гая
заслуживала всяческого внимания, хотя, впрочем, нельзя сказать, чтобы она была
особенно удачна. Дело в том, что Гракх заменил судебную монополию родовой знати
такою же монополией денежной знати, дав последней, таким образом, центр и
организацию.
Мы выше неоднократно упоминали, что наряду с родовой и служебной знатью
сенаторов в Риме образовался еще другой очень влиятельный благодаря своему
богатству класс публиканов, откупщиков и подрядчиков. До Гракха этот класс,
однако, не представлял чего-либо замкнутого, не обладал никакими особыми
правами и привилегиями и лишь фактически выделялся из народной массы. Назывался
он обыкновенно классом всадников, так как римская кавалерия набиралась
преимущественно из его богатых членов, и резко отделялся от сенаторов, особенно
благодаря вышеупомянутому закону Клавдия 218 года, запрещавшему сенаторам и их
сыновьям крупную торговлю и заставившему их обратить свои капиталы на
земледелие. Освобожденные, таким образом, от опасной конкуренции сената,
всадники тем легче упрочили торговую монополию за собой и уже давно играли
немаловажную роль, особенно во внешней политике Рима. Но, вообще говоря, они до
этого времени шли рука об руку с сенатом: бывали, разумеется, случаи, что
цензоры или наместники пытались укротить расходившихся откупщиков, но это были
исключения, а в общем они жили в мире и согласии и вдвоем высасывали кровь
несчастных провинциалов. Воспользовавшись необходимостью судебной реформы,
Гракх задумал рассорить их и, подставив рядом с сенатом организованное сословие
всадников, парализовать силы и тех и других.
|
|