линиям? В обоих случаях он слился воедино со Вселенной, а это и есть цель 
всего; лишь плохой индивидуалист не имеет мужества довести свои собственные 
рассуждения до конечных выводов. Карма-йога есть достижение через бескорыстную 
работу той свободы, которая составляет цель человеческой природы. В силу этого 
каждый эгоистический поступок задерживает достижение этой цели и каждое 
бескорыстное действие приближает нас к ней; поэтому единственным определением 
нравственности могут быть следующие слова: «То, что эгоистично, безнравственно; 

то, что бескорыстно, нравственно».
Но если обратиться к подробностям, то дело оказывается не столь простым. 
Окружающие обстоятельства изменяют и детали, как я указывал выше. Один и тот же 

поступок при одних условиях бескорыстен, при других эгоистичен. Поэтому мы 
можем дать лишь общее определение и предоставить подробностям обрисовываться в 
каждом отдельном случае в связи с особенностями времени, места и условий. В 
одной стране одно поведение считается нравственным, в другой – оно 
безнравственно, в силу того, что условия различны. Цель всей природы – свобода, 

а свобода может быть достигнута лишь посредством полного бескорыстия; каждая 
бескорыстная мысль, каждый бескорыстный поступок, каждое бескорыстное слово 
приближают нас к цели и потому считаются нравственными. Это определение 
приемлемо для всякой религии, для всякой этической системы. Некоторые системы 
мысли утверждают, что нравственность исходит от Высшего Существа – Бога. На 
вопрос, почему человек поступает так, а не иначе, вам ответят: «Так повелел 
Бог». Но и такие кодексы этики, каково бы ни было их происхождение, все же 
имеют центральной идеей самопожертвование и самоотречение. Однако некоторые 
лица, несмотря на все величие этой этической идеи, страшатся той мысли, что они 

должны отречься от своей ничтожной личности. Предложим человеку, лелеющему свою 

мелкую личность, поразмыслить над тем, куда девается личное «Я» совершенно 
бескорыстного человека, вообще не думающего о себе, ничего не делающего для 
себя, ни слова о себе не говорившего. Это «Я» известно ему, только пока он 
думает, поступает или говорит о себе. Если же он думает только о других людях, 
о Вселенной, то куда девается его «Я»? Оно исчезает навсегда.
Следовательно, карма-йога представляет систему этики и религии, имеющую целью 
достижение свободы посредством бескорыстия и добрых дел. Карма-йог может не 
следовать никакой доктрине. Он может не верить даже в Бога, может не вопрошать, 

что такое душа, и не думать ни о каких метафизических умозаключениях. Его 
главная цель – осуществление бескорыстия, и ему приходится самостоятельно 
вырабатывать пути, ведущие к этой цели. Каждая минута его жизни должна 
превратиться в осуществление его идеала ввиду того, что ему приходится 
разрешить одним только трудом, без помощи доктрины, ту же проблему, к которой 
джнани прикладывает свой разум и вдохновение, а бхакта – свою любовь.
Возникает следующий вопрос: что такое работа? В чем состоит оказание помощи 
миру? Можем ли мы вообще помочь миру? В абсолютном смысле – нет; 
в относительном смысле – да. Миру нельзя сделать постоянное или вечно 
пребывающее добро; если бы это было возможно, то мир перестал бы быть нашим 
настоящим миром. Мы можем утолить голод на известное время, но затем человек 
снова захочет есть. Каждое удовольствие, доставляемое нами человеку, имеет 
значение только на мгновение. Никто не может радикально изменить вечно 
перемежающуюся лихорадку радости и страдания. Поэтому можно ли говорить о 
вечном счастье для мира?
Волна в океане не может подняться, не образовав где-нибудь впадины. Общий итог 
приятных вещей в мире всегда был известен в своем отношении к человеческим 
нуждам и к алчности людей. И этот итог не может быть ни увеличен, ни уменьшен. 
Возьмем историю человеческого рода, поскольку она нам известна. Не те же ли 
самые страдания и радости видим мы в мире от древнейших времен до наших? Не те 
же ли самые различия общественного положения? Точно так же одни богаты, другие 
бедны, одни высокого происхождения, другие – низкого, одни здоровы, другие 
больны. Все это было и у египтян, и у греков, и у римлян и то же самое 
происходит у современных европейцев и американцев. Вместе с тем мы видим, что 
наряду с неустранимым чередованием счастья и горя всегда существовало 
стремление искоренить страдание. В каждый период истории находились тысячи 
людей, упорно работавших над облегчением пути своим ближним. А добились ли они 
успеха? Мы можем только играть, перебрасывая мячик с места на место. Мы 
устраняем страдание на физическом плане, а оно переносится на ментальный. Это 
напоминает картину в дантовом аду, где скупые поднимают в гору глыбу золота. 
Каждый раз, как они ее вкатывают немного, она снова падает вниз. Все наши 
разговоры о блаженстве хороши лишь как сказки для школьников, и только. Все 
народы, мечтающие о золотом веке, думают при этом также, что лучшая участь 
выпадет именно на их долю. Таково необыкновенно бескорыстное представление о 
блаженном царстве!
Мы не можем прибавить счастья миру, точно так же мы не можем и увеличить его 
страдания.
Общий итог страданий и радостей на земле останется всегда неизменным, мы лишь 
перемещаем его с места на место, но он оттого не увеличивается и не уменьшается.

 Этот прилив и отлив, подъем и падение присущи самой природе мира; думать иначе