так сказать, выйти из тела и войти в соприкосновение с предметами познания, 
посредством органов и орудий чувств. Чувства эти устремляются на внешние 
предметы: глаз смотрит на них, слух слушает, осязание ощущает. Поэтому и самые 
ранние вопросы, на которые человек требовал ответа, касались внешнего мира. Он 
искал разрешения тайн неба, звезд, земли, рек, гор, океана; и во bqeu древних 
религиях мы находим следы того, как человеческий ум, сначала ощупью, составлял 
представления об окружающем его. У него были боги неба, облаков, дождя, рек; 
все внешнее, что мы называем теперь явлениями и силами природы, олицетворено им 
в богах или посланниках неба. По мере того, как вопросы углублялись, внешние 
явления перестали удовлетворять человеческий ум, его энергие направилась внутрь,
 и вопросы коснулись, наконец, души человека. От макрокосма она отразилась 
внутрь, к микрокосму: от внешнего мира – в мир внутренний. От анализа внешней 
природы человек перешел к анализу своего собственного я и внутренней сущности 
всего мира. Это могло произойти только с наступлением высшего состояния 
цивилизации, более глубокого понимания природы и более высокой степени 
умственного развития. 
Предметом нашей сегодняшней беседы будет исследование вопроса о внутреннем 
человеке. 
Сколько миллионов раз и в скольких странах возбуждался этот вопрос! Короли и 
ученые, богатые и бедные, святые и грешники, все от времени до времени 
спрашивали: Есть ли в мимолетной человеческой жизни что-нибудь постоянное, не 
уничтожающееся? Нет ли в человеке чего-нибудь продолжающего жить после того, 
как его внешняя форма, тело, превратится в горсть праха? Нет ли чего-нибудь, 
переживающего огонь, который сжигает тело? И, если есть что-нибудь, какая его 
судьба, откуда оно приходит и куда уходит? Эти вопросы постоянно возбуждались, 
и, пока человеческий ум будет мыслить, до тех пор будут снова и снова 
повторяться. И это не потому, что на них не получалось ответов; напротив, 
ответы получались во все времена и, чем дальше, тем становились все 
основательнее. В сущности, ответ был дан еще тысячи лет назад, а после только 
возобновлялся и выражался более понятно для нашего разума. Поэтому мне остается 
только повторить тот же ответ, и я не имею ни малейшей претензии пролить на 
этот всеобъемлющий вопрос какой-либо новый свет. Я пытаюсь только изложить вам 
на современном языке мысли древних об этой старой истине, передать в простой 
форме идеи философов, выразить мысли ангелов и Бога так, чтобы они могли быть 
поняты бедным человеческим умом. Дальше мы увидим, что эта задача выполнима, 
так как Божественное Существо, от Которого исходили эти идеи, присутствует в 
человеке, а Существо, создавшее мысли, конечно, поймет их и после своего 
проявления в человеке. 
Вот, я смотрю на вас. Как много нужно, чтобы я мог вас видеть. Во-первых, глаза.
 Если во всех прочих отношениях моя организация совершенна, но у меня нет глаз, 
я не буду в состоянии видеть вас. Таким образом, первая необходимая вещь – 
обладание глазами. Но глаз не достаточно, если за ними нет действительного 
органа зрения, так как глаза не органы, – они только орудия зрения, орган же 
позади них, это нервный центр в мозгу. Если этот центр поврежден, человек может 
иметь пару самых превосходных глаз и все же ничего не будет видеть. Итак, 
вторая необходимая вещь нервный центр, действительный орган зрения. То же 
следует сказать и о всех прочих наших чувствах. Внешнее ухо только орудие, 
приносящее внутрь звуковые колебания; оно должно принести их к центру, или 
органу слуха. Но и этого недостаточно. Бывает иногда, что вы сидите, 
внимательно читая книгу, и в это время часы бьют двенадцать, а вы и не слышите 
боя. Здесь налицо: и звук, и ухо, и орган слуха: колебания воздуха достигли 
вашего уха, и ухо передало их нервному центру, но вы все-таки не слышите. Чего 
же не достает? Не достает третьего условия, – присутствия ума. Итак, первая 
необходимая вещь – внешний инструмент, вторая передача ощущения инструментом 
органу и затем – соединение органа с умом. Если ум не соединен с органом, 
внешнее орудие и орган могут получить ощущение, но мы не будем сознавать этого. 
Ум, в свою очередь, также только орудие: он должен принести ощущение еще дальше 
и передать его интеллекту, чтобы тот определил, что ему принесено. Но и этого 
еще недостаточно. Интеллект должен перенести ощущение дальше и представить со 
своим определением управляющему телом – человеческой душе, царю, сидящему на 
троне, от которого затем исходит приказание: "Делай это", или – "Не делай 
этого". Приказание идет в обратной последовательности, – к интеллекту, уму, 
органам и внешним орудиям. Это и составит полное восприятие. 
Орудия находятся во внешнем, грубом теле: но ум и интеллект вне его. Они 
составляют то, что в Индусской философии называется тонким, а в Христианской 
теологии духовным телом человека. Они гораздо тоньше, чем грубое тело, но еще 
не душа, которая выше их. Внешнее тело по прошествии нескольких лет погибает: 
всякая ничтожная причина может повредить и разрушить его. Тонкое тело не так 
легко разрушимо; но и оно то ослабевает, то бывает сильнее. Мы видим, что, 
когда тело сильно, и ум становится сильным, что у стариков его сила иногда 
слабеет, что некоторые лекарства, медицинские средства и всякие внешние 
воздействия влияют на него, и что он вообще отвечает контрреакцией на внешний 
мир. Как тело то прогрессирует, то приходит в упадок, совершенно так же и у ума 
бывают периоды силы и слабости. Поэтому ум – не душа, так как душа – нечто 
простое и не может испытывать ни ослабления, ни разрушения. Но откуда мы знаем 
все это? Как можем мы знать, что есть что-то даже за нашим умом? Знание само 
светит, само познает себя и, представляя собой ядро и основание интеллекта, не 
может принадлежать тонкой и мертвой материи. Никогда еще не видана материя, 
которая в своей сущности заключала бы интеллект. Никакая темная или мертвая 
материя не может познавать себя. Всякую материю освещает разум. Этот зал