Тебе не нужен дом… Пусть ни одно жилище тебя не сможет удержать! Небесный свод 
- твоя незыблемая кровля, трава постель; а пища то, что случай тебе даст. 
Хорошо ли она приготовлена, или же дурно, пусть это для тебя будет все равно! 
Нет такой пищи, ни питья, которые могли бы осквернить стремящееся к 
самопознанью твое "Я"… Уподобляйся вечно бегущему потоку… Уподобляйся, отважный 
Саньясин! И пой:
"Аум тат сат, Аум"!
Немногим истина известна… Невежды будут ненавидеть и насмехаться над тобой, 
великий! Но не обращай внимания на них. Иди, свободный, с одного места на 
другое и помогай им выходить из мрака покрывала Майи, без трепета перед 
страданьем, без жажды мимолетных радостей земных. Будь выше их, отважный 
Саньясин! И пой:
"Аум тат сат, Аум"!
Так непрестанно, изо дня в день, укрепляй душу, покамест силы Кармы истощатся… 
Нет более рождения, ни "я", ни "ты", ни смертного, ни Бога! Я стану всем; все 
станет "Я" и неомрачаемым блаженством! Знай, смелый Саньясин, - ты Тот! И пой:
"Аум тат сат, Аум"!



Предисловие

Книга эта, как показывает ее оглавление, состоит из четырнадцати лекций, 
прочитанных Свами Вивеканандой в Лондоне в 1896 году.* Первоначальной записью 
этих лекций читатели обязаны X. X. Годвину, умершему в июне 1898 года в 
Уткамонде, и г-же М. Е. Иолдо из Бруклина в Нью-Йорке. Двенадцать из них были 
напечатаны г-м Стерди месячными выпусками в 1897 году.
* Издатель, Свами Сарадананда, не упомянул о трех лекциях, прочитанных в том же 
году в Нью-Йорке и также помещенных в этой книге.
В настоящем виде все лекции были составлены при жизни Свами и им одобрены. Труд 
же нынешнего издателя состоял теперь только в исправлении опечаток и устранении 
немногих неточностей в выражениях, что, надеюсь, не сделало менее яркими 
"своеобразную особенность и энергию" речи Свами, как о ней удачно выразился г. 
Стерди.
Наиболее важным в своих Лондонских лекциях Свами Вивекананда считал изложение 
на новом языке идеи "Майи". В этом он, вероятно, встретил и наиболее 
затруднений.
Специальное обсуждение этой идеи начинается с лекции о "Действительном и 
кажущемся человеке" и продолжается в лекции об "Абсолюте и Проявлении". Но эта 
идея составляет, в сущности, главный предмет всей серии лекций; лекции же о 
"Реализации", "Свободе" и "Практической Веданте" почти настолько же посвящены 
ее обсуждению, как и те три (2-я, 5-я и 6-я), которые носят ее название.
Сарадананда
Богур Мот. Сентябрь, 1911

МАЙЯ И ИЛЛЮЗИЯ

Почти все вы слышали слово Майя. Обыкновенно его употребляют для обозначения 
обмана чувств, иллюзии, очарования. Я нахожу такое его употребление 
неправильным: а так как выражаемое им понятие составляет один из устоев, на 
которых покоится Веданта, то, чтобы при дальнейших моих лекциях не быть 
непонятым, я остановлюсь на нем несколько дольше и попрошу у вас немного 
терпения. В литературе Вед слово майя сначала встречается, действительно, в 
смысле очарования: мы находим там такую, например, фразу: "Индра через свою 
майю принимал различные формы". Здесь слово майя очевидно выражает нечто как бы 
магическое. Но в то время, когда это написано, теория майи еще не была 
разработана, а потом это слово в течение долгого времени и совсем не 
встречается, хотя идея им выражаемая продолжает развиваться. Позже встречаем 
вопрос: "Почему мы не можем знать тайн Вселенной?" - и ответ на него: "Потому 
что занимаемся пустыми разговорами и удовлетворяемся чувственными предметами, а 
также потому, что увлекаемся желаниями и закрываем действительность как бы 
туманом". Здесь слова майя нет, но проскальзывает идея о ней: причиной нашего 
незнания выставляется род тумана, заслоняющего от нас истину. Значительно позже,
 в одном из Упанишад, слово майя опять появляется; но к этому времени значение 
его подверглось уже значительным изменениям. Предлагались и отвергались разные 
его толкования, пока, наконец, выражаемая этим словом идея не установилась 
окончательно. В Шветашватара Упанишаде мы читаем: "Знай, что природа это майя, 
а разум, управляющий майей - Сам Господь".
До великого Шанкарачарья наши философы употребляли это слово в разных значениях.
 Теорией его занимались отчасти и буддисты, и у них оно получило значение очень 
близкое к тому, что теперь называется идеализмом. Среди буддийских философских 
школ была одна, совершенно не признававшая существования внешнего мира. Она 
считала его иллюзией и называла майей. Отсюда и получило начало употребление 
этого слова в смысле, указанном в первых строках настоящей главы. Но майя 
Веданты в последней форме ее развития - не идеализм и не реализм, и даже не 
теория. Она просто обозначение того, что представляем собой мы и нас окружающее.
 Как я уже говорил вам, умы, создавшие Веды, упорно стремились к открытию и 
исследованию принципов. Их задача состояла в том, чтобы проникнуть в самую 
сущность вещей, и у них не было времени заниматься подробностями, или ожидать, 
пока они будут выработаны; их как бы влекла какая-то высшая сила все вперед и