| |
бы это ни потребовало, пусть мне даже придется пожертвовать своей
жизнью, но я заставлю этого человека осознать некоторые более
глубокие истины".
Однажды я спросил его:
"Доводилось ли тебе бывать в Гималаях?"
"Нет я никогда там не был".
"Летом очень приятно путешествовать в горах. Они прекрасны",
-- сказал я в надежде на то, что если он отправится со мной в горы,
я смогу найти возможность наставить его на истинный путь.
"Это единственное, что я могу полюбить. Если есть такие
прекрасные горы, то зачем нужен Бог?"
"Я поставлю тебя в такую ситуацию, что ты вынужден будешь
поверить", -- подумал я. В мои планы входило взять его с собой на
одну из высоких гор. Захватив с собой небольшую палатку, немного
сухарей и сушеных фруктов мы отправились к Кайласе. Стоял сентябрь,
когда в горах уже начинает идти снег. Я твердо верил в Бога и
молился о том, чтобы он создал для этого свами безвыходную ситуацию,
в которой тот стал бы молить Бога о помощи. Я был молод и
безрассуден, а потому повел его труднодоступной тропой. Я и сам не
имел представления о том, куда мы идем, и вскоре мы заблудились.
Я вырос в Гималаях и развил в себе способность переносить
холод. Существует специальная поза и дыхательная техника, помогающие
защитить себя от холода. Но бедный свами, непривычный к горному
климату, совсем окоченел и дрожал от холода. Из сострадания к нему,
а также, чтобы показать, что я люблю его, я отдал ему свое одеяло.
Я довел его до высоты 14 тысяч футов. Здесь он стал
жаловаться, что ему трудно дышать.
"Я не испытываю никаких трудностей", -- сказал ему я.
"Ты молод, вот и не испытываешь их".
"Не признавай своего поражения".
Каждый день он обычно давал мне уроки философии, а я прельщал
его рассказами о горах. "Как прекрасно быть наедине с природой", --
говорил я.
На четвертый день нашего похода начал идти снег. Мы разбили
лагерь на высоте 15 тысяч футов. С собой у нас была лишь маленькая
палатка размером четыре на пять футов. После того как слой снега
достиг толщины двух футов, я сказал:
"Знаешь ли ты, что если толщина снежного покрова достигнет
семи-восьми футов, тогда наша палатка окажется погребенной под
снегом вместе с нами?"
"Не говори так", -- воскликнул он.
"Но это правда".
"Можем ли мы вернуться обратно?"
"Пути назад нет, Свамиджи".
"Что же нам делать?"
"Я буду молиться Богу".
"Я верю фактам, а не тем глупостям, о которых ты говоришь".
"По милости моего Бога снегопад прекратится. Если ты желаешь
воспользоваться своей философией и интеллектом, чтобы добиться
этого, можешь попробовать. Я буду очень рад, если у тебя что-нибудь
получится".
"Но откуда я узнаю, что твои молитвы сработали? Предположим,
что после твоих молитв снегопад прекратится, но я и тогда не поверю
в Бога, потому что снегопад может прекратиться сам по себе".
Вскоре толщина снежного покрова достигла четырех футов со
всех сторон от палатки, и свами начал ощущать удушье. Я пытался
проделывать дыру в снегу, чтобы ему можно было дышать, но вскоре ее
опять заметало снегом. Я знал: что-то, наверняка, произойдет. Либо
мы оба найдем здесь свою могилу, либо он уверует в Бога.
Наконец, это случилось. Он сказал:
"Сделай же что-нибудь! Твой учитель великий человек, а я
несколько раз наносил ему оскорбления. Может быть именно поэтому я
сейчас подвергаюсь такому мучительному и опасному испытанию". -- Его
начинал охватывать страх.
"Если ты помолишься Богу, -- сказал я, -- то снегопад
прекратится в течение пяти минут и появится солнце. Если ты этого не
сделаешь, ты умрешь, а заодно убьешь и меня. Об этом сообщил мне
Бог".
"Правда? А как тебе удается это слышать?"
"Он говорит мне".
Свами начинал верить мне.
"Если солнце не покажется, -- сказал он, -- я убью тебя,
потому что я нарушаю свою клятву. У меня есть только одна
главенствующая и безусловная клятва, и клятва эта -- не верить в
Бога".
Под влиянием страха смерти такой человек легко сдается и
быстро приобретает сильную набожность. Он начал молиться со слезами
на глазах, а я подумал: "Если снегопад не пройдет в течение пяти
минут, сердце этого человека лишь еще больше ожесточится". Поэтому
я тоже стал молиться.
|
|
