крайностей: соблюдать меру. По моему, в этой формуле заключена глубокая 
мудрость, возможно, даже ключ к счастью.
     Patientia — терпение — вовсе не кардинальная добродетель, нечто иное, 
особая сила”.
     Всегда действенно в заключении охарактеризовать общий взгляд на проблему и 
ввести в русло речи особую тему От этой темы в речи переходят к возможным 
последствиям в будущем.
     В речи с выражением мнения заключение будет удачным, если слушатели 
идентифицируют себя с оратором.
     Приведем пример, столь же удачный: Речь президента Кеннеди в Берлине 
(1963). Кеннеди идентифицирует себя с берлинцами, намекая на классическое 
выражение: “Я - римлянин”: “Все свободные люди, где бы они ни жили, граждане 
этого города, Западного Берлина, и потому я, как свободный человек, горд тем, 
что могу сказать: “Я — берлинец”. То, что он это (придуманное его советником 
Соренсеном) заключительное высказывание сказал по-немецки, еще больше усилило 
впечатление.
     Если в заключении желательно привести цитату, то нужно проверить, подходит 
ли она в действительности. Цитата должна быть очень меткой. Слишком часто при 
изменении текста цитата предстает в новом окружении и в заключении кажется 
“пришитой”. Хорошо выбранная и не затасканная цитата может стать прекрасной 
кульминацией.
     Некоторые ораторы рекомендуют в конце речи с выражением мнения “поддать 
жару”. Но здесь, как и в любой другой части речи, остерегаются старомодного 
пафоса, который мы иногда наблюдаем. Прошли времена (к счастью), когда оратор 
пламенным призывом увлекал людей на баррикады. Сегодня патетика подходит лишь 
для демагогов, которые удовлетворяют националистический спрос, зовут 
насильственно осчастливить человечество.
     Сегодня производит прямо-таки забавное впечатление торжественно 
исполняемая лирика времен 1900 года в конце собрания объединений. Оратор 
намекает, конечно, из лучших побуждений, на разнообразие работы объединений и 
одновременно восклицает: “И таким образом мы следуем девизу наших предков:
     "Атлеты, певцы и стрелки
     Опора немецкой страны.
     Но лучше всех служит лишь тот,
     Кто метко стреляет и песни поет." Оратор не закончил речь, но с 
кульминацией она закончена. Он должен не уйти, а совершить уход. Бывает, что 
стиль речи неожиданно воодушевляет публику. Хотят, собственно, сказать кое-что 
еще, но упускают и заканчивают непредвиденной кульминацией.
     Легко можно совершить две ошибки: Один раз оратор неожиданно прекращает 
речь и уходит чуть ли не без прощания, другой раз прощается на протяжении 
получаса. Если просто не добраться до конца, некоторым людям трудно прекратить 
речь, когда тема исчерпана. В конце концов долгое прощание причиняет неудобство.
 Не следует говорить: “Я перехожу к заключению” и поступать не в соответствии с 
этим заявлением. “Конец речи без заключения не хорош, но заключение без конца 
ужасно” (Патока). Отведенное для речи время давно закончилось, речь все длится 
и длится, с нею удлиняются и лица слушателей, и можно услышать немой вопрос: 
“Ну когда же конец?” В этом случае Тухольский иронично рекомендует: “Заранее 
объяви об окончании речи, чтобы слушатель от радости не получил апоплексический 
удар. Объяви заключение, а потом начинай свою речь сначала и говори еще полчаса.
 Это можно повторять до бесконечности”. Саркастический ответ спартанца на 
утомительную речь посланца с Самоса* гласил: “Начало твоей речи мы забыли, 
середину прослушали, и только конец нас обрадовал”.
     * Самос - остров в Эгейском море. 156
     Слова Гете: “То, что ты не можешь закончить речь, делает тебя великим” - 
чеканены не для оратора. Оратор не устраивает вместо заключительного оборота 
заключительный “крутеж”. Он заканчивает речь, когда публике еше хочется слушать.
 (Нельзя походить на певца, о котором критик писал: “Он очень хотел спеть на 
бис, но пуб- лика предпочла покинуть зал”.                                      
    
     Можно ведь и не поступать как рейнский пастор Йоханнес Харф, не 
побоявшийся прервать проповедь, когда контакт со слушателями только установился,
 да еще на чистом диалекте: “Господин Шмитц, если Вы еще раз посмотрите на часы,
 я гарантирую Вам проповедь на десять минут дольше...”
     В берлинском парламенте депутат, знаменитый своими долгими речами и только 
что произнесший длинную речь, снова поднялся на трибуну. В зале наступила 
тишина и вытянулись лица. Однако депутат объяснил: “Господин президент, дамы и 
господа! Если я еще раз поднялся на трибуну, то не потому, что я решился еще на 
одну речь. Я просто забыл здесь мои очки”. Напряжение палаты разрядилось смехом.

     Плохой знак, если во время доклада слушатели то и дело поглядывают на часы.
 Но как мучительно для Вас, если кто-то держит часы возле уха, полагая, что 
стоят. Величайшая похвала, если после речи нам кто-нибудь скажет: “Я мог бы Вас 
слушать еще час”.
     Соответствующим ситуации, кратким и очень личным было заключение речи, 
которую произнесла президент бундестага Анна-Мария Ренгер при вступлении в 
должность (13. 12. 1972): “Дамы и господа, политика является, как говорят, 
жестким делом (сравнение). Кто этого не знает! Но нужно ли напрочь исключать 
шутку? (Риторический вопрос) (Оживление и аплодисменты). Давайте при всей 
жесткости и при всей серьезности будем человечными! К реалиям нашей работы 
относится наша человечность со всеми ошибками и слабостями, которые у нас есть,