Прекрасны и нежны, в них было все сполна,
       	   Что вы могли увидеть в грезах чистых;
       	   И за желание пред ней колена преклонить,
       	   Никто не сможет в святотатстве обвинить!”***
     Итак, после того как написал в 1870 году суровый приговор против 
спиритуализма и магии, после того, как сказал, что в то время он даже думал, 
что “в целом спиритуализм или суеверие, или, по крайней мере, необъяснимый трюк,
 обман чувств”,**** — мистер Крукс в 1875 году заканчивает свое письмо 
следующими памятными словами: 
      “Вообразить, скажу я, что Кети Кинг истекших трех лет есть результат 
жульнического обмана, означает нанести еще большее оскорбление человеческому 
рассудку и здравому смыслу, чем думать, что она действительно та, за которую 
она себя выдает” [77, с. 45]. 
     Это последнее замечание, кроме того, убедительно доказывает, что: 1. 
Несмотря на полную убежденность Крукса, что эта особа, называющаяся Кети Кинг, 
была ни медиумом, ни сообщником в каком-либо обмане, но, как раз наоборот — 
неизвестной силой природы, которая подобно любви — “смеется над замочных дел 
мастером”; 2. Что эта не опознанная форма силы, хотя и стала для него “не делом 
мнения, но абсолютного знания”, — выдающийся исследователь все еще не оставил 
своего скептического отношения к этому вопросу. Короче говоря, он твердо верит 
в подлинность феномена, но не может примириться с мыслью, что Кети Кинг — душа 
какого-то умершего человека. 
     Нам кажется, что постольку, поскольку дело касается предрассудков, мистер 
Крукс разрешает одну загадку путем создания другой: obscurum per obscurius.62 
Другими словами, отвергая “дешевый осадок спиритуализма”, отважный ученый 
теперь сам по собственной воле бросается в “бездну магии и некромантии”! 
     Признанные законы физической науки объясняют только некоторые из более 
объективных из так называемых спиритуалистических феноменов. В то время как эти 
законы помогли установить реальность некоторых видимых проявлений некой 
неизвестной силы, они пока что не дали возможности ученым контролировать по 
желанию даже эту часть феноменов. Дело в том, что профессора еще не открыли 
необходимых условий, обусловливающих феномены. Они должны настолько же 
углубиться в изучение тройной природы человека — физиологической, 
психологической и божественной — насколько углубились их предшественники: 
колдуны, маги и чародеи древности. Вплоть до настоящего времени, даже те, кто 
вели исследования феноменов так же тщательно и беспристрастно, как мистер Крукс,
 оставляли в стороне причину феноменов, как нечто, что теперь невозможно 
раскрыть, если, вообще, ее когда-либо можно будет раскрыть. Они беспокоились об 
этом не более, чем о первопричине космических феноменов корреляции энергий, чьи 
бесконечные следствия они с таким усердием наблюдают и классифицируют. 
Направление их исследований настолько же неразумно, как неразумна попытка 
человека, пытающегося открыть источник реки, двигаясь по направлению к ее устью.
 Это настолько сузило их взгляды на возможности закона природы, что самые 
простые формы оккультных феноменов вызвали их отрицание, что они не могут быть, 
если чудеса невозможны; а так как это научный абсурд, то физические науки в 
последнее время стали терять престиж. Если бы ученые вместо того, чтобы 
отрицать чудеса, стали бы их изучать, то многие сокровенные законы, известные 
древним, снова были бы открыты. 
      “Убеждение”, — говорит Бэкон, — “приходит не путем доказательств, а путем 
опыта”. 
     Древние всегда очень отличались, особенно халдейские астрономы и маги, 
своею большою любовью и устремлением к знанию по всем отраслям науки. Они 
пытались проникнуть в тайны природы тем же путем, что и наши современные 
естествоиспытатели, тем единственным методом, которым эта цель может быть 
достигнута, а именно, экспериментальными исследованиями и рассуждением. Если 
наши современные философы не в состоянии понять того факта, что древние 
проникли глубже, чем они сами в тайны вселенной, то это еще не есть 
обоснованная причина, чтобы не признать за древними части этих знаний и 
обвинять их в суеверии. Никто не дает права на такое обвинение; и каждое новое 
археологическое открытие выступает против такого утверждения. Как химикам, им 
не было равных, и в своем знаменитом письме “О потерянных знаниях” Уэнделл 
Филлипс говорит: 
      “Химия наиболее древнего периода достигла таких высот, что мы даже еще не 
приблизились к ним”. 
     Секрет тягучего стекла, которое “будучи подвешено за один конец в течение 
20 часов под собственной тяжестью, вытягивалось в тонкую нить, которую можно 
было обернуть вокруг вашей руки”, в наших цивилизованных странах будет так же 
трудно открыть, как совершить полет на Луну. 
     Изготовление стеклянной чаши, принесенной одним изгнанником в Рим во время 
царствования Тиберия, чаши, которую он швырнул на мраморный пол и которая не 
рассыпалась, не разбилась при падении, а “получила только небольшую вмятину”, 
которую тут же легко молотком выправили, — исторический факт. Если в нем 
сомневаются, то лишь потому, что наши современники не в состоянии сами это 
сделать. И все же в Самарканде в некоторых тибетских монастырях такие чаши и 
стеклянную посуду можно обнаружить по сей день; более того, существуют люди, 
которые заявляют, что они могут сделать то же самое в силу своего знания, 
высмеянного и всегда ставившегося под сомнение алкахеста — универсального 
растворителя. Это действующее вещество, которое Парацельс и Ван Гельмонт 
описывают, как некую жидкость в природе, “способную довести все подлунные тела 
как однородные, так и составные, до их ens primum, или изначальной материи, из