больных, неизменно произносил: “Твои грехи тебе прощены”. Это чисто буддийская 
доктрина. 
      “И сказали иудеи слепцу: Ты рожден в грехах, и теперь учишь нас. Учение 
апостолов (Христа) аналогично учению о “заслуге и антизаслуге” буддистов; ибо 
больные выздоравливали, если их грехи были им прощены”.265 
     Но эта предыдущая жизнь, в которую верили буддисты, не была жизнью на этой 
планете, ибо, более чем кто-либо другой, буддийский философ высоко ценил 
великую доктрину циклов. 
     Соображения Волни, Дюпуи и Годфри Хиггинса о сокровенном значении циклов 
или кальпы и юг брахманистов и буддистов свелись к весьма немногому, так как у 
них не было ключа к эзотерической, духовной доктрине, там заключающейся. 
Никакая философия никогда не мыслила о Боге как об абстракции, но рассматривала 
его в различных Его проявлениях. “Первопричина” еврейской Библии, пифагорейская 
“монада”, “единая жизнь” индийской философии и каббалистический “Эн-Соф” — 
беспредельность — одно и то же. Индусский Бхагават не творит, он входит в 
мировое яйцо и эманирует из него в качестве Брахмы, на подобие того, как 
пифагорейская Дуада происходит из самого высшего и единого Монас.266 Монас 
самианского философа есть Монас (ум) индусов, у которого нет первопричины 
(апурва или материальной причины), и который не подлежит разрушению [19]. 
Брахма в качестве Праджапати проявляется, прежде всего, в виде “двенадцати тел” 
или атрибутов, которые представлены двенадцатью богами, символизирующими: 1. 
Огонь; 2. Солнце; 3. Сома, который дает всезнание; 4. все живые существа; 5. 
Ваю или материальный эфир; 6. Смерть или дыхание разрушения — Шива; 7. Земля; 8.
 Небеса; 9. Агни, нематериальный огонь; 10. Адити, нематериальное и женское 
невидимое Солнце; 11. Ум; 12. великий Бесконечный Цикл, “который никогда не 
прекращается” [19]. После этого Брахма растворяется, превращаясь в видимую 
вселенную, каждый атом которой есть он сам. Когда это завершено, непроявленный, 
неделимый и неподдающийся определению Монас возвращается в свое нерушимое, 
величественное одиночество своего единства. Это проявленное божество, сперва 
дуада, теперь становится триадой; его триединое свойство непрерывно эманирует 
духовные силы, которые становятся бессмертными богами (душами). Каждая из этих 
душ должна соединиться, в свою очередь, с человеческим существом, и с момента 
его сознательности начинает серию рождений и смертей. Некий восточный 
художник-живописец предпринял попытку выразить на картине каббалистическую 
доктрину о циклах. Картина занимает всю внутреннюю стену подземного храма 
вблизи большой буддийской пагоды и очень внушительна. Попытаемся передать вам 
некоторое представление об ее содержании, насколько мы ее помним. 
     Вообразите в пространстве как бы изначальную точку; затем представьте себе 
окружности, нарисованные вокруг этой точки, и там, где начало и конец их 
сходятся, там эманирование и обратное поглощение встречаются. Сама окружность 
составлена из бесчисленных меньших окружностей наподобие колец браслета, и 
каждое из этих меньших колец образует пояс богини, представляющий эту сферу. По 
мере того, как кривая дуги приближается к конечному пункту полукружия — надиру 
великого цикла — где таинственный художник поместил нашу планету, лицо каждой 
последующей богини становится более темным и безобразным, чем это может себе 
представить европейское воображение. Каждый пояс покрыт изображениями растений, 
животных и человеческих существ, принадлежащих к фауне, флоре и антропологии 
этой отдельной сферы. Указаны и отмечены определенные расстояния, отделяющие 
одну сферу от другой, ибо после завершения кругов через различные трансмиграции 
душе предоставляется отдых в виде временной нирваны, в течение которого атма 
теряет всякую память о прошедших горестях. Промежуточное эфирное пространство 
наполнено странными существами. Те из них, которые находятся между высшим 
эфиром и землею внизу, являются тварями “средней природы”, духами природы, как 
иногда называют каббалисты, элементалами. 
     Эта картина является или копией картины, описанной Беросом, 
священнослужителем храма Бэла в Вавилоне, или же самим оригиналом. Мы 
предоставляем эту картину проницательности современных археологов. Но стена 
покрыта в точности такими тварями, какие описаны: полудемоном-полубогом 
Оаннесом, халдейским человеком-рыбой,267 “...безобразными существами, 
созданными на двупринципной основе” — астрального света и более грубой материи. 

     Даже остатки архитектурных реликвий ранних человеческих рас до последнего 
времени остаются в грустном пренебрежении. Пещеры Аджанты, которые находятся 
только в 200 милях от Бомбея на Чандорском хребте, и развалины древнего города 
Аурангабада, разрушающиеся дворцы которого и любопытные гробницы лежат в 
пустынной заброшенности уже многие сотни лет, только совсем недавно стали 
привлекать внимание. Напоминания о давно исчезнувшей цивилизации — они уже 
сотни лет служат убежищами для диких зверей, прежде чем их найдут достойными 
научного исследования, и только недавно “Обозреватель” дал восхищенное описание 
этих архаических предков Геркуланума и Помпеи. После справедливого упрека в 
адрес местных властей, которые занимают бунгало, где “путник мог бы найти приют 
и безопасность, ну то есть — все”, он продолжает повествовать о чудесах, 
свидетелем которых он бы в укромных уголках, в следующих выражениях: 
      “В узкой долине на горе группа пещерных храмов, самых чудесных на земле. 
В нашем веке известно, сколько всего их по глубоким расщелинам гор. Но двадцать 
семь обследованы и до некоторой степени очищены от мусора. Несомненно, имеются 
еще многие другие. Трудно себе представить, с каким неутомимым трудом эти 
удивительные пещеры были высечены в твердой скале из амигдалоида. Говорят, что 
по своему происхождению они — буддийские, и использовались в богослужебных 
целях, а также как убежища для аскетов. Как художественные произведения они