которая, подобно расе “вриля”, описанной Бульвер-Литтоном в “Грядущей расе”, 
будет только одною ступенью ниже “Сынов Божиих”. 
     Следует отметить, что эта философия циклов, которая египетскими 
иерофантами была аллегоризована в “круг необходимости”, в то же самое время 
объясняет аллегорию “Грехопадения человека”. По арабским описаниям, каждая из 
семи комнат в пирамидах, во этих величайших космических символах, носила имя 
одной из планет. Своеобразная архитектура пирамид сама по себе показывает 
направление метафизической мысли их строителей. Вершина теряется в ясном 
голубом небе страны фараонов и представляет изначальную точку, затерявшуюся в 
невидимой вселенной, откуда изошла первая раса духовных прототипов человечества.
 Каждая мумия, с того момента, как набальзамирована, теряет свою физическую 
индивидуальность в одном значении; она символизирует человеческую расу. 
Помещенная так, чтобы наилучшим способом помочь выходу “души”, последняя должна 
была пройти семь планетных комнат, прежде чем совершить свой выход через 
символическую вершину. Каждая комната символизировала в то же самое время одну 
из семи сфер и один из семи высших типов физико-духовного человечества, более 
высокого, чем наше нынешнее. Каждые 3000 лет душа, представительница своей расы,
 должна была возвращаться к своему первичному исходному пункту, прежде чем 
начать другую эволюцию в более усовершенствованное духовное и физическое 
преображение. Мы должны глубоко углубиться в труднопонятную метафизику 
восточного мистицизма, прежде чем мы будем в состоянии полностью понять 
бесконечность тем, которые были охвачены одним взлетом величественной мысли ее 
выразителей. 
     Начав свой путь, как чистое и совершенное духовное существо, Адам второй 
главы “Книги Бытия”, не будучи удовлетворен положением, отведенным ему 
Демиургом (который является старшим перворожденным, Адамом Кадмоном), Адам 
второй, “человек из праха” стремится в своей гордости стать Творцом в свою 
очередь. Происходя от андрогинного Кадмона, этот Адам сам андрогин; ибо, 
согласно древнейшим верованиям, аллегорически изложенным в “Тимее” Платона, 
прототипы наших рас все были заключены в микрокосмическом дереве, которое росло 
и развивалось внутри и под сенью великого вселенского или макрокосмического 
дерева. Божественный дух считается единым, как бы велико ни было количество 
лучей великого, духовного солнца, и человек так же, как и все другие формы, 
органические и неорганические, ведет свое начало из этого Источника Вечного 
Света. Даже если бы нам пришлось отбросить гипотезу об андрогинном человеке в 
связи с его физической эволюцией, то значение этой аллегории в духовном смысле 
осталось бы непоколебленным. До тех пор, пока первый бого-человек, 
символизирующий первые два принципа творения, двойной муже-женский элемент, — 
не имел мысли о добре и зле, он не мог облечь в конкретную форму “женщину”, ибо 
она находилась в нем, как он находился в ней. Только тогда, когда в результате 
злых намеков змия, материи, последняя сгустилась и остыла на духовном человеке 
в его контактах с элементами, только тогда плоды мужского дерева — которое и 
есть само древо познания — открылось его взгляду. С этого момента андрогинное 
единство перестало существовать, мужчина выделил из себя женщину в качестве 
отдельного существа; они разорвали нить между чистым духом и чистой материей. С 
тех пор они больше не будут творить духовно и единственной властью их воли; 
человек стал физическим творцом, и царство духа может быть завоевано только 
путем долгого пребывания в плену материи. Значение Гогарда, эллинского дерева 
жизни, священного дуба, среди пышных ветвей которого обитает змий, который не 
может быть удален,215 таким образом выявляется, выползая из изначального ilus, 
земной змий становится более материальным, нарастает в силе и власти с каждой 
новой эволюцией. 
     Адам Первый или Кадмон, Логос иудейских мистиков — то же самое, что и 
греческий Прометей, который хочет состязаться с божественной мудростью; он 
также есть Пэмандр Гермеса или СИЛА БОЖЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ в ее наиболее духовном 
аспекте, ибо он был менее конкретизирован египтянами, чем двумя предыдущими. 
Все они создают людей, но терпят неудачу в достижении конечной цели. Желая 
наделить человека бессмертным духом, чтобы он, объединив эту тройственность в 
одно, мог постепенно возвратиться в его изначальное состояние, не потеряв своей 
индивидуальности, Прометей терпит неудачу в своей попытке похитить божественный 
огонь и осужден искупить свою вину на горе Казбек. Прометей также есть Логос 
древних греков, так же как и Геракл. В “Кодексе назареев”216 мы видим, как 
Бахак-Зиво покидает небеса и своего отца, признаваясь, что, хотя он является 
отцом гениев, он не в состоянии “создавать тварей”, ибо он в одинаковой степени 
не знаком с Оркусом, как “пламенем пожирающим, которого не хватает в свете”. И 
Фетахил, одна из “сил”, сидит в “грязи” (материи) и хочет знать, почему живой 
огонь так изменился. 
     Все эти Логосы старались наделить человека бессмертным духом, потерпели 
неудачу, и всех их изображают, как понесших наказание за свою попытку, причем 
наказания суровые. Те из ранних христианских отцов церкви, которые, подобно 
Оригену и Клименту Александрийскому, хорошо разбирались в языческом символизме, 
так как начали свою карьеру в качестве философов, чувствовали себя в большом 
затруднении. Они не могли отрицать в старейших мифах предвосхищения их 
собственного учения. Последний Логос (Христос), по их учению, также появился, 
чтобы показать людям путь к бессмертию; и в своем желании наделить мир вечной 
жизнью через огонь Святого Духа, поплатился жизнью в соответствии с 
традиционной программой. Таким образом, создалось очень неуклюжее объяснение, 
которым свободно пользуется духовенство наших дней, говоря, что все эти 
мифические типы свидетельствуют о пророческом духе, которым Господь по своей 
милости наградил даже языческих идолопоклонников! Язычники, они утверждали,