сатино-подобного блеска. 
     Также древние делали фитили для своих вечных ламп из другого камня, 
который они называли Lapis Carystius. Обитатели города Каристо, кажется, не 
делали из него никакого секрета, так как Маттей Радер говорит в одном сочинении 
[223]: 
      “Они расчесывали, пряли и ткали из этого пушистого камня материю для 
плащей, столового белья и т. д., и когда эти вещи загрязнялись, то вместо воды 
очищали их огнем”. 
     Павсаний в “Аттике” и Плутарх [220] также утверждают, что фитили ламп 
делались из этого камня, но Плутарх добавляет, что в его время этого камня 
больше не находят. Лицет склонен верить, что вечные лампы древних, находимые в 
гробницах, совсем не имели фитилей, так как фитилей находили очень мало, но 
Лудовико Виве, наоборот, утверждает, что он видел их множество. 
     Лицет, кроме того, твердо уверен, что 
      “питание для огня может быть дано с таким уравновешенным характером, что 
оно может сгореть только после долгого ряда веков, и, ни материя не испаряется, 
а крепко противостоит огню, ни огонь не пожирается материей, но сдерживается ею,
 точно цепью, от улетучивания кверху”. 
     К этому Томас Браун [224, с. 124], говоря о лампах, которые прогорели 
многие сотни лет, добавляет: 
      “Это происходит от чистоты масла, которое не выделяет никаких испарений, 
способных дать копоть и удушить огонь; ибо, если бы воздух питал пламя, то 
последнее могло бы просуществовать какие-то минуты, после чего весь воздух был 
бы израсходован”. — Но он добавляет: “Искусство приготовления этого 
несгораемого масла утеряно”. 
     Не совсем, и время это докажет, хотя бы всё, что мы теперь пишем, было бы 
обречено, подобно многим другим истинам. 
     От имени науки нам говорят, что она не признает других видов исследования, 
кроме наблюдения и опыта. Мы согласны. И не имеем ли мы записей наблюдений 
фактов, скажем, за три тысячи лет, фактов, доказывающих оккультные силы 
человека? Что касается опытов, то какие же лучше возможности можно для них 
требовать, чем те, которые представляются так называемыми современными 
феноменами? В 1869 году различные английские ученые приглашались Лондонским 
Диалектическим обществом оказать помощь в исследовании этих феноменов. Давайте 
посмотрим, что наши философы на это ответили. Профессор Гёксли написал: 
      “У меня нет времени для таких исследований, которые сопряжены со многими 
хлопотами (если они не такие, какие мне известны) и ведут к неприятностям... Я 
не интересуюсь этим предметом... даже если феномены подлинные — они меня не 
интересуют” [225, с. 229]. 
     Джорж X. Льюис мудро выразился в следующем изречении: 
      “Когда какой-нибудь человек говорит, что феномены производятся 
неизвестными физическими законами, он тем самым заявляет, что он знает эти 
законы” [225, с. 230]. 
     Профессор Тиндаль выражает сомнение в возможности получить хорошие 
результаты на каком-либо сеансе, где он будет присутствовать. Его присутствие, 
по мнению мистера Варли, приводит все в замешательство [225, с. 265]. Профессор 
Карпентер пишет: 
      “Я удостоверился сам на моих личных исследованиях в том, что в то время, 
как большое количество того, что называют проявлениями духа, является 
результатом умышленного обмана, а многие другие — результатом самообмана, — 
имеются некоторые феномены, которые подлинны и должны быть рассматриваемы как 
неплохие предметы научного изучения... источник этих феноменов не находится в 
каком-либо сообщении ab-extra166 но зависит от субъективного состояния 
индивидуума, который действует по некоторым признанным физическим законам... 
процесс, которому я дал название “бессознательной работы мозга”... совершает 
большую часть работы в производстве феноменов, известных под названием 
спиритуалистических” [225, с. 266]. 
     И таким образом получилось, что мир был осведомлен через орган точной 
науки, что бессознательная мозговая деятельность приобрела способность 
заставить гитары перелетать по воздуху, а мебель — выкидывать различные 
клоунские трюки! 
     Это все, что касается мнений английских ученых. Американцы не поступили 
намного лучше. В 1857 году комитет Гарвардского университета предостерегал 
публику против исследований по этому предмету, который “разлагает 
нравственность и унижает разум”. Далее они назвали его “заразительным влиянием, 
которое определенно уменьшает правдивость в мужчине и чистоту в женщине”. 
Позднее, когда профессор Роберт Хэер, великий академик, не боясь мнений своих 
современников, стал исследовать спиритизм и уверовал в него, его немедленно 
объявили non compos mentis,167 и в 1874 году, когда одна из нью-йоркских 
ежедневных газет обратилась с циркулярным письмом к ведущим ученым страны, 
прося их заняться исследованием спиритизма, и предлагало оплатить расходы, они, 
подобно гостям, приглашаемым на ужин, “единодушно начали извиняться и 
отказываться”. 
     Все же, несмотря на равнодушие Гёксли, шутливость Тиндаля и 
“бессознательную мозговую деятельность” Карпентера, многие ученые, столь же 
знаменитые, как они, исследовали этот неприятный предмет и, будучи побеждены 
неопровержимостью доказательств, сами стали новообращенными верующими в 
спиритизм. А другой ученый и великий писатель, хотя и не спиритуалист, дает это 
свое, заслуживающее уважения свидетельство: 
      “Что духи умерших изредка снова посещают живых и появляются в своих