дностью, что сколь бы 
ошибочными и противоречивыми не могли бы быть заключения, все же предпосылки, 
на которых они основываются, не являются выдумкой. Должно существовать нечто до 
того, как человеческий разум может подумать о нем или почувствовать его. Сама 
способность вообразить существование чего-либо обычно невидимого и неощутимого 
является доказательством того, что оно должно было быть проявлено в некоторое 
время. Обрисовывая в своей обычной искусной манере постепенное развитие идеи 
души, и в то же самое время показывая, как "мифология не только наполняет собой 
сферу религии... но и более или менее заражает царство мысли в целом", 
профессор Мюллер, в свою очередь, рассказывает нам, что когда люди впервые 
захотели выразить "отличие между телом и чем-то иным, находящимся внутри и 
отличным от него... было использовано слово дыхание, избранное сначала для того,
 чтобы отразить жизненный принцип, отличающийся от угасающего тела, и 
впоследствии бестелесную... бессмертную часть человека- его душу, разум, его 
личность... мы также говорим, что когда человек умирает, он испускает дух, и 
этот дух первоначально означал душу, которая имела значение дыхания". В 
качестве примеров приводятся рассказы различных миссионеров и путешественников. 
Никарагуанские индейцы, которых отец Р. де Бобадилла спрашивал, вскоре после 
испанского завоевания, об их представлениях, связанных со смертью, рассказали 
ему, что "когда люди умирают, из их рта выходит нечто, напоминающее 
человеческую личность и называемое юлио (на языке ацтеков ули означает "жить", 
- поясняет М. Мюллер). Это существо похоже на человека, но не умирает и не 
оставляет трупа..." В одной из своих многочисленных работ Эндрю Джексон Дэвис, 
некогда признанный крупнейшим американским ясновидящим и известный как 
"Видящий-сквозь-стены", предоставляет нам прекрасную иллюстрацию верования 
никарагуанских индейцев. Его книга - "Смерть и последующая жизнь" - имеет 
гравированный фронтиспис, на котором представлено смертное ложе некой старой 
женщины. Это изображение называется "Образование духовного тела". Из головы 
умершей появляется светящийся призрак - ее собственная фигура в молодом 
возрасте.2-1
Некоторые индусы полагают, что дух остается в течение десяти дней на карнизе 
того дома, где он отделился от тела. Так как он может купаться и пить, на 
карниз выставляют две чаши из банановых листьев - одну с молоком, другую с 
водой. "В первый день мертвый, как полагают, обретает свою голову; во второй 
день - глаза, уши и ноздри; в третий - свои руки, шею и грудь; в четвертый - 
свое туловище; в пятый- свои ноги и ступни; в шестой- свои жизненно важные 
органы; в седьмой день - кости, костный мозг, вены и артерии; в восьмой- свои 
ногти, волосы и зубы; в девятый - все остальное, включая половые признаки; и на 
десятый день - голод и жажду в обновленном теле". (Кришнанатх Рагхунатджи, "The 
Pбtбne Prabhus"; в "Government Bombay Gazeteer" за 1879 год).
Теория м-ра Дэвиса принимается всеми спиритуалистами, и на основании этой 
модели ясновидящие сегодня описывают отделение "неразлагающегося от 
разлагающегося". Но здесь спиритуалисты и ацтеки следуют двумя разными путями; 
ибо, в то время как первые утверждают, что душа в каждом случае является 
бессмертной и сохраняет свою индивидуальность в вечности, ацтеки говорят, что 
"если умерший жил хорошо, юлио поднимается в вышину с нашими богами; но если он 
жил плохо, юлио умирает вместе с телом, и это- его конец".
Вероятно, некоторые люди могут обнаружить, что "примитивные" ацтеки более 
последовательны в своей логике, чем наши современные спиритуалисты. Саами и 
финны также утверждают, что в то время как тело распадается, умершему дается 
новое, которое может быть видимо лишь шаманом.
Хотя дыхание, или дух, или душа, - говорит далее профессор Мюллер, - являются 
наиболее общеупотребимыми именами... мы все же говорим о тенях умерших, которые 
первоначально означали их человеческие тени... Те, кто впервые использовал это 
выражение (а мы находим его в наиболее удаленных странах света), очевидно, 
рассматривали тень как явление, наиболее близкое к тому, что они хотели 
выразить; как нечто такое, что было бы бестелесным, и все же тесно связанным с 
телом. Греческий эйдолон также не является ничем иным, кроме как тенью... но 
при этом любопытно... что люди, говорящие о жизни или о душе как о тени тела, 
сами убедили себя в том, что мертвое тело не отбрасывает тени, потому что тень 
отделилась от него; это становится по существу похожим на случай Петера Шлемиля.
 ("Наука религии".)
Только ли амазулу и другие племена Южной Африки верят в это? Конечно, нет; эта 
идея популярна также среди славянских христиан. Если замечают, что труп 
отбрасывает тень при свете солнца, то его считают греховной душой, отвергнутой 
самими небесами. С этого времени она обречена искупать свои грехи как дух, 
связанный с землей, вплоть до дня Воскресения.
Ландер и Кетлин описывают диких манданов, которые помещают в круг черепа своих 
мертвых. Каждая жена или мать знает череп своего бывшего мужа или ребенка, и 
редок тот день, когда бы она не навестила его, принеся с собой блюдо хорошо 
приготовленной пищи... Едва ли есть в благоприятный день такое время, когда 
нельзя было бы увидеть большее или меньшее число таких женщин, сидящих или 
лежащих возле черепов своих детей или мужей - говорящих с ними наиболее 
ласковым языком, на который они способны (как они делали обычно в прежние дни), 
"и, по-видимому, получающих ответ". (Цитируется Гербертом Спенсером в 
"Идолопоклонстве").
То, что делают матери и жены этих бедных, диких манданов, ежедневно совершают 
миллионы цивилизованных спиритуалистов, и это лишь еще лучше доказывает 
универсальность убеждения в том, что наши мертвые слышат и могут ответить нам. 
Кроме того, с теософской, магнетической - и, однако, лишь в некотором смысле 
научной - точки зрения первые имели много больше оснований предполагать это, 
чем последние. Череп умершего человека, которому задают вопросы таким образом, 
конечно имел большую близость и был теснее связан с покойным, чем доска, 
наклоняя которую мертвый отвечает живому че